Распутин и евреи
Шрифт:
Арестованные полицейские и жандармы, которые тоже находились в думской ложе, громко протестовали против выражений Чхеидзе. Некоторые бросили даже в него пустыми бутылками и консервными банками. Я также присоединился к протестующим. Меня сочли за зачинщика и отправили в Петропавловскую крепость. Остальные арестованные были отправлены в Кресты. Мои сыновья обратились к известным еврейским политикам, которые играли большую роль в деле революции. Они не очень охотно хотели взяться за мое дело, так как им не улыбалось, что общественность могла узнать об их прежних отношениях ко мне. Но им все же было трудно отказать мне в помощи, и я был из крепости переведен в
– Мы потом арестуем Вашу жену, - сказал он.
– Она будет числиться заложницей. В арестном доме вы сможете довольно спокойно передвигаться. Мы вас не занесем даже в списки заключенных. Арест ваш официально будет мотивирован вашим побегом из Крестов.
План был хорош. Получив согласие моей жены, я тоже согласился. Я потребовал возвращения арестованных драгоценностей, но они не нашлись.
В арестном доме я завязал знакомства для моего освобождения. Мы условились, что мне за это придется заплатить двести тысяч рублей. Деньги были вручены Переверзеву. Я был свободен. Я обязался подпиской, что немедленно оставлю Петербург. Но этого обязательства я не исполнил.
Вскоре было отдано распоряжение, которым преследование членов царской семьи, великих князей, придворных и других, близко ко двору стоявших лиц, прекращалось. Я также находился в числе этих лиц, но распоряжение о моей высылке из Петербурга оставалось в силе. За его отмену мне пришлось заплатить моему поверенному сорок тысяч рублей. Эту сумму потребовал за свои «хлопоты» Соколов, который в то время был членом петроградского совета рабочих депутатов.
Бегство в Киев
После большевистского переворота я уже не чувствовал себя в Петербурге в безопасности. Поэтому я переехал с семьей в Москву и, как только на Украине была объявлена гетманщина, я перекочевал в Киев.
Чтобы совершить эту поездку без риска, мне пришлось прибегнуть к хитрости. Я изобразил поломку руки и велел сделать перевязку, к которой была прикреплена надпись, что снять перевязку разрешается только в определенный день. Кроме того, я имел врачебное свидетельство, которое удостоверяло поломку. В повязке я спрятал тысячу каратов бриллиантов и миллион рублей наличных денег. Мне удалось пробраться в поезд, отвозивший украинских инвалидов, и я благополучно добрался до Харькова. Оттуда я отправился в Киев, где находился мой злейший враг, член Думы и убийца Распутина Пуришкевич. От близких к нему братьев Акацатовых я получил предупреждение, что Пуришкевич намерен прикончить меня. Я просил командующего северной армией графа Келлера, с которым я в Петербурге находился в хороших отношениях, уберечь меня. Он успокоил меня, дал мне воинскую охрану и посоветовал мне обратиться к двоюродному брату Скоропадского, генералу Всеволожскому, который в то время командовал группой войск северной армии.
Генерал любезно обещал меня защитить от Пуришкевича и сделал мне предложение вступить в его отряд. На Пуришкевича Всеволожский смотрел довольно косо. Он не мог ему простить, что, несмотря на свои монархические убеждения, он осмелился в деле Распутина выступить против царя.
Всеволожский отстаивал мнение, что во главе белой армии
Во время одного торжественного обеда в гостинице Ротс Всеволожский рассказал мне, что северная армия совершенно отделилась от остальных частей добровольческой армии. Она сильно заботится о военной дисциплине и не допускает еврейских погромов и грабежей, между тем, как южная группа, при которой находился также Пуришкевич, только этим и занималась. Но вследствие этого, северная группа сильно материально нуждается. Генерал Всеволожский предложил мне заботиться о сборе средств для северной армии. За это и впредь обещал заботиться о том, чтобы в районе его армии не было грабежей и погромов.
Это предложение поступило как раз кстати. Мы опасались погромов. Киев в эти дни был сборным пунктом всех реакционных элементов, которые собирались отомстить евреям за революцию.
Для содержания северной армии требовались очень большие средства, поэтому я предложил открыть в Киеве под защитой командующего северной армией казино. Киевским градоначальником был назначен бывший помощник начальника московской уголовной полиции Маршалк, который был нашим человеком. Поэтому у нас с полицией никогда не было никаких недоразумений.
Ежедневно казино давало до 10.000 английских фунтов дохода. Офицеры-администраторы наблюдали за порядком и спокойствием в залах казино. Кроме того, я устроил сбор среди богатых беженцев, который дал шесть миллионов.
Когда в Киеве был произведен набор в войска, то евреев назначили в северную армию, где они занимались службой по охране городов и еврейского населения против погромов.
Однажды ко мне явился Беляев, тот самый, который устроил сожжение тела Распутина. Он сообщил мне по секрету, что он командир находящегося в Киеве отряда черкесов. Два офицера южной группы армии во главе с Пуришкевичем собираются организовать еврейский погром и будто бы просили его не мешать им в этом. Другие офицеры группы, в том числе Бермонт-Авалов и политический советник группы Туган-Барановский - против погрома. Я переговорил с Туган-Барановским, и он заявил мне: «У вас самих имеются вооруженные люди, вы можете выступить против Пуришкевича».
С согласия графа Келлера и Всеволожского я послал двести вооруженных людей в предместье Подол, которое преимущественно населено евреями, и которому угрожала особенная опасность. Этот отряд состоял из евреев и только командир его был христианин.
В то время Пуришкевич распорядился уже расклеить погромные листки на улицах. Генерал Всеволожский приказал их сорвать. Я заботился о беспрерывном подвозе продовольствия и нам удалось не допустить погрома. Погромная агитация была воспрещена, а Пуришкевичу предложено в течение трех дней оставить город.
Положение было очень сомнительным. Для защиты еврейского населения намеченная воинская часть оставалась без смены. Скоро Скоропадский пал. Город заняли бандиты Петлюры, и я с моими сыновьями бежал в Одессу. Часть войск северной группы также была направлена в Одессу.
Когда выяснилось, что нет возможности удержать город против петлюровских банд, в штаб-квартиру северной группы явился граф Келлер и предложил пробиться на Кубань. Его штаб последовал за ним. Денежные суммы группы были уложены в чемоданы, которые офицеры отряда понесли на винтовках. Группа была уже готова к выступлению и только прибытия отряда полковника Чагина.