Распутин наш
Шрифт:
В генеральском корпусе Российской империи Командующий 12й армией, генерал от инфантерии, Радко Дмитриев отличался своим крестьянским происхождением и завидной для любого военного биографией. Пятнадцатилетним мальчишкой участвовал в болгарском национально-освободительном восстании, поднявшемся в апреле 1876 года. Когда год спустя Русская армия вступила в Болгарию, 16-летний ополченец Радко был зачислен в состав Уланского полка лейб-гвардии. Наверное, неспроста юного безродного крестьянского сына приняли в элитную воинскую часть. В 1912 году вспыхнула Первая Балканская война. Радко Дмитриев к тому времени командовал 3-й болгарской армией. Под Кирклисом (болг. Лозенград, ныне в Турции)
Перед Первой Мировой войной германофильская болгарская элита круглосуточно камлала на кайзера и сколачиваемую им конструкцию из Центральных держав. Радко Дмитриев, занявший к тому времени пост начальника штаба Верховного главнокомандующего, не разделял этих настроений, поэтому был отставлен с военной службы и назначен послом Болгарии в Петербурге. С глаз долой – из сердца вон.
Но дипломатический период деятельности генерала оказался недолгим. 19 июля 1914 года Германия объявила войну России. Началась Первая мировая. Болгария присоединилась к ней на стороне Германии, Турции и Австро-Венгрии в октябре 1915 года. Радко сделал самый важный жизненный выбор. Он поступил вопреки политике и общественному мнению своей страны, принял русское подданство и получил назначение на должность командующего VIII армейским корпусом 8-й армии, став фактически национальным предателем. В рапорте начальству он писал: «Как болгарин, я не могу в эту историческую минуту остаться в стороне и считаю своим святым долгом отдать свои силы России, которой Болгария обязана своим национальным существованием».
Воевал храбро и умело. В Галицийской битве 15 августа нанес поражение группе генерала Г. Кёвесса фон Кёвессгаза у Подгайцев. 17 августа в ночном бою у Желибор разгромил генерала Крага, взяв четыре тысячи пленных и тридцать два трофейных орудия. Среди побед, воспетых русской прессой, не затерялась Гнилая Липа. Так называлась река в Галиции, где русским войскам удалось нанести крупное поражение австрийцам. В самый критический момент, когда резервов уже не осталось, генерал кинул в бой весь свой штаб, лично возглавив атаку. Наградой стали орден Св. Георгия 4-й степени, чин генерала от инфантерии и должность командующего 3-й армией.
Увы, блестящая репутация Радко Дмитриева оказалась перечеркнута Горлицким прорывом в мае 1915 года, случившемся на участке его армии. С этого прорыва началось «великое русское отступление», закончившееся лишь к осени и приведшее к потере Польши, Галиции, Литвы и южной части Курляндии.
Командарм предупреждал об опасной концентрации сил противника. Сразу три армии – одна немецкая, генерала Макензена, переброшенная с Западного фронта, и две австро-венгерских не спеша охватывали войска Радко Дмитриева с флангов, сосредотачивая полторы сотни тяжёлых орудий против его двенадцати. Генерал звонил во все колокола о снарядном голоде и нехватке стрелковых боеприпасов. Безрезультатно.
Деникин в книге «Пути русского офицера» позже напишет, что Радко Дмитриев предлагал отвести армию из оперативного мешка. Но Ставка требовала: ни шагу назад! Один из крупнейших эмигрантских историков Первой мировой войны Антон Керсновский главными виновниками избиения наших войск весной и летом 1915 года считал Верховного главнокомандующего, великого князя Николая Николаевича и главкома Юго-Западного фронта Н.И. Иванова. «Радко Дмитриев, схватившийся с тремя неприятельскими армиями, был брошен на произвол судьбы, не получая никаких указаний и никакой поддержки. Вместо Верховного главнокомандующего был фонограф с раз навсегда напетой пластинкой «ни шагу назад!», а вместо главнокомандующего фронтом –
Отрешённый от командования, генерал уехал поправить здоровье, но отдых получился очень краткосрочным. Меньше, чем через две недели, в июне 1915-го Радко Дмитриев снова оказался на войне, а через год вступил в командование 12й армией Северного фронта. Эта армия занимала крайний правый стратегический фланг русского расположения, упирающийся в Балтийское море у Рижского залива, прикрывая Ригу и Петроград. Именно ей было поручено провести под Новый, 1917 год стремительное наступление против группы армий Heeresgruppe Eichhorn, названной так по фамилии генерал-фельдмаршала Германа Эмиля Готфрида фон Эйххорна, прошедшего победным маршем от Пруссии до Риги. Непосредственно с войсками болгарского русского генерала соприкалась 8я армия кайзера под командованием Гюнтера фон Кирбаха, а за его спиной маячила “непобедимая железная” десятая…
Для генерала Радко Дмитриева предстоящее наступление было редкой возможностью реабилитироваться, и он собирался использовать свой шанс на сто процентов, поэтому с нескрываемым энтузиазмом воспринял предложение Непенина встретиться и договориться о совместных действиях.
Адмирал появился в штабе в непривычном сопровождении. Генерала Вандама, бывшего начальника штаба 23й ревельской пехотной дивизии, недавно откомандированного в Главное управление Генерального штаба, командарм знал, второго – в новеньком, с иголочки, мундире военного врача в чине коллежского асессора, видел впервые. Что-то в его облике генералу было знакомо. То ли горящие угольками глаза, то ли упрямо поджатые губы… Времени играть в догадайки не было, и командующий незамедлительно перешёл к делу, широким жестом показав разложенную на столе карту:
– Вот извольте – моё хозяйство! Подбиваю последние итоги. Практически всё готово, осталось согласовать мелочи…
Непенин молча кивнул, лишь скользнув по карте взглядом и не собираясь углубляться в её изучение, а оба сопровождающих заинтересованно склонились над ней, увлеченно разглядывая условные обозначения ломаной фронтовой линии.
– Простите, Ваше высокопревосходительство, – неожиданно подал голос коллежский асессор, – разрешите небольшие уточнения?
– Да, конечно, – снисходительно улыбнулся командарм, – будет любопытно узнать, что вам из Петрограда видно лучше, чем мне отсюда?
– На вашей карте отсутствуют позиции тяжёлых немецких орудий, – синий карандаш запорхал над картой, покрывая тылы германских войск зловещими условными значками, – всего триста единиц, в основном 15 cm schwere Feldhaubitze – 150 мм тяжёлая полевая гаубица 1913 года. Кроме того, где-то в районе местечка Граббе притаилась батарея монстров langer 21 cm M"orser – 210 мм удлинённая мортира…
Радко Дмитриев обратил внимание, как правильно на немецком языке произносит термины докладчик. “Какой маскарад!” – подумал он, глядя на докторские знаки различия “коллежского асессора”.
– Вот в этих местах, непосредственно перед германскими позициями устроены засеки. Сваленный лес густо переплетён колючей проволокой. Артиллерией проходы в таких баррикадах не проделаешь. Обратите внимание, как хитро сделаны завалы – в форме сужающегося бутылочного горлышка, упирающегося в блокгаузы с узким сектором обстрела, но мощным деревянно-земляным перекрытием – три наката брёвен толщиной не менее тридцати сантиметров каждое, то есть двенадцать дюймов.
“Та-а-а-к! Для “доктора” метрическая система привычнее, чем дюймовая. Всё интереснее и интереснее,” – подумал генерал.