Распутин. Тайна его власти
Шрифт:
Вырубова вспоминает, почему Лукьянов стоял Распутину поперек дороги: «Лукьянов хотел прогнать Илиодора. Старец считает, нужно сделать так, чтобы народ был за Илиодора. Тогда Лукьянову придется уйти. Он и так только хвост Столыпина и симпатизирует всем господам в Думе. „А кого нужно поставить на его место?“ — спросила Мама (царица). — „Саблера, — выпалил Старец как из пушки. — Он славный и лояльный. Мягкий, как воск! Немного тепла, и он согнется. И верный слуга царя, и набожный…“»
Этот разговор основывается на сообщениях Илиодора о том, что якобы Распутин рассказал ему о Саблере, как тот на коленях умолял его о протекции. Правдоподобно выглядит и вражда Распутина со Столыпиным и с депутатами Думы, которые видят его насквозь, а потому являются для него самыми опасными врагами. Поскольку Распутин знает, с каким предубеждением царица
С уходом Лукьянова наметилась тенденция к падению власти Столыпина. Спорный вопрос об отношении к Распутину не может служить причиной разногласий между государем и одним из его самых лояльных и талантливых министров. С помощью демократических реформ и укрепления институтов самоуправления, а также посредством восстановления в правах ущемленных национальных меньшинств, например, евреев, Столыпин хочет добиться стабилизации отношений и тем самым остановить революционное движение. Но для царя (и, в первую очередь, для царицы) Столыпин выглядит слишком либеральным. А его планы относительно автономии Польши и Финляндии кажутся Николаю II опасными. Постепенно он теряет доверие к Столыпину, хотя совсем недавно отклонил его просьбу об отставке. Когда же его законопроект (об усилении вооруженных сил) был блокирован Думой, Столыпин вновь подал прошение об отставке. На этот раз царь захотел «подумать»…
Вскоре после этого в Киеве приступили к подготовке грандиозного торжества. В начале сентября должно было состояться открытие памятника государю-реформатору (освободителю крестьян) Александру II, убитому анархистами, деду Николая И, чье дело пытался продолжить Столыпин. Перед приездом царя и его свиты вместе со Столыпиным в городе в спешке и суматохе проводились мероприятия по обеспечению их безопасности.
Для охранной полиции была объявлена готовность номер один. Столица Украины с ее тайной враждой к русской столице стала центром оппозиции и подпольного движения. Незадолго до приезда царской семьи для проведения мероприятий по безопасности в город прибыл заместитель министра внутренних дел П. Г. Курлов вместе с начальником дворцовой охраны А. И. Спиридовичем. Между тем, об угрозе жизни министра внутренних дел и премьер-министра Столыпина попросту забывают — у своего заместителя Курлова он и без того, как бельмо в глазу. Если Столыпина ненавидели в революционных кругах из-за его жестких мер по отношению к анархистам и из-за того, что он своими реформами выбил почву у них из-под ног, то для реакционных и консервативных кругов, аристократии и чиновничества он тоже был камнем преткновения, поскольку лишил их привилегий в пользу укрепления среднего класса.
Когда поезд с императорской четой и сопровождающими лицами прибыл в город, среди толпы встречающих, стоящих вдоль улицы, был и Распутин. «Царица увидела меня и подала мне знак, кивнув, а я в ответ перекрестил ее, — позже напишет Распутин, — но когда появился вагон со Столыпиным, по всему телу у меня прошла дрожь. Я увидел над ним смерть, смерть…»
Об этих праздничных днях Распутин оставил восторженные воспоминания. Они начинаются так: «Что поразило встрепенуться и возрадоваться Киевскому граду! Боже! Велик Батюшка-Государь! Так трепещет весь простой народ, и аристократия, и неверующие! И украшенные сердца их наполнены любовью к Родине. И служит приезд Государя к обновлению Родины. Толпа движется по городу, потому что приезжает Помазанник Божий…»
Семь страниц заполнены восторженными рассуждениями Распутина, о смысле которых остается только догадываться. Возможно, они призваны убедить его высоких покровителей в лояльности и искренности религиозных чувств скандального сибиряка? Текст полон фанатичной восторженности от всего, что происходит с появлением царя — торжеств, богослужений, фейерверков, включая драматическое событие, последовавшее за ними. Оно коснулось злейшего врага Распутина.
Незадолго до запланированных торжеств по поводу открытия памятника Александру II, которое должно было завершиться парадным представлением оперы Глинки «Жизнь за Царя» [40] , в служебном помещении охранки появился человек. Он не был незнакомцем. Несколько лет назад, будучи агентом сыска, он выполнял определенные
40
В советское время опера была переименована в «Ивана Сусанина».
Правила безопасности, в соответствии с которыми за «внештатным» осведомителем должны вестись наблюдение и проверка, если уж ему было дозволено сблизиться с кругом лиц, подозреваемых в преступной деятельности, в расчет не принимались — и не в последнюю очередь из-за соперничества между полицией и органами безопасности. Был упущен из вида и тот момент, чтобы осведомитель покинул театр сразу после первого акта спектакля, как было условлено.
Таким образом, события набирают ход. Во время антракта занавес опустился, и царь в сопровождении дочерей Ольги и Татьяны оставил свою ложу, чтобы выпить чаю в салоне. Партер почти полностью опустел. Как только с переднего ряда партера поднялись Столыпин, охранник которого в нарушение своих служебных обязанностей оставил министра, выйдя покурить, придворный министр барон Фредерикс и генерал Сухомлинов, сзади к ним медленно приблизился элегантный молодой человек — это был осведомитель. Прицелившись, он выстрелил в Столыпина три раза.
«Вдруг мы услышали глухой хлопок из зрительного зала, — несколькими днями позже напишет государь в письме к матери, — будто упало что-то тяжелое. Я подумал, у кого-то с балкона упал бинокль в партер — на голову кому-нибудь, и вернулся в свою ложу. Справа от моей ложи я увидел нескольких офицеров, хлопотавших вокруг кого-то. Дамы закричали — и вдруг в другом конце я увидел Столыпина…»
Партер наполнился стремительно ворвавшимися людьми в военной форме. Один из них быстро пробрался к оркестровой яме и зашипел: «Быстро, быстро, играйте царский гимн…»
«Я ранен», — пробормотал Столыпин. О том, что было дальше, рассказывает Спиридович: «Он схватился за грудь, пошатнулся, машинально сдернул с себя сюртук и положил его на парапет перед собой. Бросил взгляд на кровь и упал в кресло. Медленно, с трудом, повернулся в сторону царской ложи и еле слышно прошептал: „…счастье, умереть за Царя“. И прежде, чем обратить взгляд к ложе, он очертил правой рукой крест в ее сторону».
В эту минуту государь вошел в ложу и увидел раненого. «Он медленно повернулся ко мне и поднял руку для благословения, — напишет Николай II позже, — только тут я разглядел его бледное лицо, обращенное ко мне, и кровь, струящуюся по его жилету и руке. Около нашего прохода поднялся шум. Были люди, которые хотели линчевать убийцу. Я даже пожалел, что полиция им помешала…»
Когда Столыпин встретился взглядом с царем, то сделал ему знак рукой, чтобы государь удалился, прежде чем он потеряет сознание — возможно, хотел уберечь царя от опасности или не желал, чтобы тот видел его смерть.
Сначала преступник спокойным шагом направился к выходу, потом бросился бежать. Но спастись ему не удалось. Дмитрий Богров, выходец из еврейской революционной среды вскоре признался, что не посмел бы посягнуть на жизнь царя, а хотел убить только Столыпина, потому что тот мешал революции. И, кроме того, убийство государя могло повлечь за собой погромы. При этом он, очевидно, счел несущественным, что именно Столыпин выступал против погромов за отмену законов, ущемляющих права еврейского населения, и отказ от чрезвычайного положения в районах сосредоточения конспиративных центров — причем, столкнувшись в своих намерениях с сопротивлением царя. Спустя неделю Богров был повешен.
Со смертью Столыпина и ссылкой Феофана борьба Распутина с его могущественными противниками не прекратилась. Насколько важной покровительницей становится для него царица, которая вмешивается уже не только в личные отношения, но и оказывает влияние на политику, видно из ее встречи с последователем Столыпина. Сразу после покушения председателем совета министров, то есть премьер-министром, государь назначил министра финансов В. Н. Коковцова. В летней резиденции царя в Ливадии в Крыму, куда царская семья отправилась на отдых после посещения Киева, ему была назначена встреча для введения в курс дела.