Распутин. Три демона последнего святого
Шрифт:
Илиодора приютил в Почаевской лавре волынский архиепископ Антоний, придерживавшийся крайнего консерватизма. Примечательно, что Григорий Распутин не любил Антония «за лукавство», а Антоний утверждал, что Распутин «в Казани на бабе ездил, такой человек не может быть праведником».
С Антонием Илиодор не сошелся во взглядах, ввиду чего начал активно подыскивать себе новое место. В феврале 1908 года саратовский епископ Гермоген пригласил неуживчивого монаха в свою епархию, в тихий город Царицын.
В Царицыне Илиодор развернулся. Организовал сбор средств,
В «потакательстве жидам и революционерам» он обличал всех — купцов, дворян, промышленников, чиновников (доставалось и саратовскому губернатору графу С. С. Татищеву), всех, кроме царя-батюшки, от которого беззастенчивые эксплуататоры простого народа (они же — «злонамеренные потакатели») скрывают истинное положение дел, те бедствия и лишения, которые по их вине терпит русский народ.
Язык у Илиодора был подвешен превосходно — иеромонах мог уболтать кого угодно. «Этот удивительный человек, почти юноша, с нежным, красивым, женственным лицом, но с могучей волей, где бы он ни появился, сразу привлекает к себе толпы народные, — еще в бытность Илиодора в Петербурге писалось о нем в газетах. — Его страстные, вдохновенные речи о Боге, о любви к царю и отечеству производят на массы глубокое впечатление и возжигают в них жажду подвига».
Илиодор был, что называется, радикалом. Монархист Василий Шульгин, хорошо знавший Илиодора, в своей книге «Последний очевидец» описал сцену, происходившую в Русском собрании: «За длинным столом, накрытым зеленым сукном с золотой бахромой, на двух противоположных узких концах сидели председатель и иеромонах Илиодор.
Речь шла о современном положении. Сильно критиковали слабость власти. Илиодор слушал язвительные замечания по адресу правительства и что надо было бы сделать и вдруг, не попросив слова у председателя, заговорил:
— Слушаю я, слушаю вас и вижу. Не то вы предлагаете, что надо. Предки наши говорили: „По грехам нашим послал нам Господь царя Грозного“. А я говорю: „По грехам нашим дал нам Бог Царя слабого!“
И вот что надо сделать — как подниму я всю черную Волынь мою и как приведу ее сюда, в город сей — столицу, Санкт-Петербург враг именитый, и как наведем мы здесь порядок, тогда будет, как надо».
В конце концов Илиодор настолько досадил Татищеву своей самобытной демагогией, что тот обратился за помощью к Столыпину, мотивируя свое обращение опасением беспорядков, могущих произойти при подстрекательстве Илиодора.
Обращение сработало — в марте 1909 года тогдашний обер-прокурор Священного Синода Лукьянов с подачи Столыпина провел через Синод постановление о переводе Илиодора в Минск.
Бросать насиженное место и тысячи сторонников Илиодору не хотелось, тем более что после православного Царицына Минск, населенный множеством евреев, а также поляками и литовцами, не сулил Илиодору, при его взглядах, никакой политической карьеры.
Илиодор опрометью
Кстати говоря, самому Илиодору Александра Федоровна не понравилась. «Высокая, вертлявая, с какими-то неестественно вычурными ужимками и прыжками, совсем не гармонировавшая с моим представлением о русских царицах… — вспоминал он. — Государыня… засыпала, как горохом, или, лучше сказать, маком: „Вас отец Григорий прислал?.. Вы привезли мне расписку по его приказанию, что вы не будете трогать наше правительство… Да, да, вот, вот… Да смотрите, слово отца Григория, нашего общего отца, спасителя, наставника, величайшего современного подвижника, соблюдите, соблюдите…“»
После этой встречи Николай II отменил недавно подписанный собственноручно указ о переводе Илиодора в Минск и милостиво повелел: «Разрешаю иеромонаху Илиодору возвратиться в Царицын на испытание в последний раз».
Илиодор вернулся в Царицын, преисполненный самой глубокой благодарности к Распутину.
Осенью 1909 года Распутин и Гермоген навестили Илиодора в Царицыне. В монастырской церкви, сразу же по окончании проповеди Гермогена, Илиодор вывел Распутина на амвон и объявил собравшимся: «Дети! Вот наш благодетель! Благодарите его!»
Присутствовавшие поблагодарили Распутина низким поклоном. Распутин был тронут настолько, что написал императорской чете: «Миленькие папа и мама! Здеся беда, прямо беда, за мною тышшы бегают. А Илиодорушке нужно метру…»
«Метрой» Григорий называл митру, головной убор, составляющий принадлежность богослужебного облачения архиереев, архимандритов, а также священников, которым право ношения митры дается в качестве награды. Распутин, в доброте своей, просил у Николая и Александры для Илиодора не просто награды, а высокого пастырского чина.
Поистине «Грешник расстроит состояние поручителя, и неблагодарный в душе оставит своего избавителя» (Кн. Иисуса сына Сирахова 29:19). Илиодор отплатил самой что ни на есть черной неблагодарностью.
В бытность свою в Царицыне Распутин пригласил Илиодора погостить у него в Покровском. Поехали они вместе. Коротая время в дороге, беседовали о том о сем. Распутин был откровенен с симпатичным ему слугой церкви, простодушно рассказывая тому о своей дружбе с царями и о многом другом. Уже в Покровском он показал гостю письма царицы и великих княжон — и тут Илиодора попутал нечистый. Илиодор украл у старца несколько писем, утверждая впоследствии, что Распутин сам подарил их ему.