Распутин. Выстрелы из прошлого
Шрифт:
Симанович уверял, будто Николай, получив предложения Витте, ответил Распутину так: «Ты должен знать, что, призывая опять графа Витте, я подвергаю себя большой опасности. Мои родственники поступят со мной таким же образом, как в свое время было поступлено с сербским королем Александром. Меня с женой убьют».
Эти строки вовсе не выглядят фантазией Симановича - учитывая, что через пару лет и многие родственники царя, и элита, и генералы выступили-таки сплоченным фронтом против царской четы - в конце концов действительно убитой…
Вспомните, как запугивала сестру великая княжна Елизавета: «Помните о судьбе
Как бы там ни было, достоверно известно, что к зиме 1914 г. Витте отправил в Германию своему старому знакомому банкиру Мендельсону (тому самому, что выручил Россию займом в 1905 г., когда деньги внезапно отказалась дать Франция) оптимистическое письмо, в котором сообщал, что «есть мнение» назначить именно его, Витте, главой делегации на русско-германских переговорах о мире, которые предположительно состоятся в Стокгольме в начале 1915 г.
Витте был опытным, прожженным политиком, и романтическими фантазиями не увлекался…
Однако эти планы, если они в действительности существовали, сорвались из-за смерти Витте 25 февраля 1915 г. Вот и гадай теперь, последовала она из-за естественных причин, или с учетом вышеизложенного есть смысл питать другие подозрения…
Но в 1915 г. переговоры с Германией все же продолжились! Абсолютно неофициальные, глубоко засекреченные, не переговоры, а скорее зондирование…
Давно и достоверно установлено: весной 1915-го с ведома и согласия Николая II в Германию в качестве специального агента для переговоров с кайзеровским правительством послали В. Д. Думбадзе, племянника генерала Думбадзе, ялтинского градоначальника. Посланник встречался с представителями германской элиты, высшими чиновниками, разведчиками - а по возращении вполне официально написал рапорт начальнику Главного управления Генерального штаба генералу Беляеву. Чуть позже Думбадзе привлекли к «делу Сухомлинова» и приговорили к смертной казни (которую царь заменил каторгой).
Парой месяцев раньше, в феврале 15-го, княгиня Васильчикова передала царице письма от кайзера Вильгельма, австрийского императора Франца-Иосифа и брата царицы, великого герцога Гессенского. С той стороны границы опять-таки зондировали ситуацию. Российская контрразведка по инициативе генерала Бонч-Бруевича (брата ближайшего сотрудника Ленина, самого впоследствии перешедшего к красным) пытались сшить дело о «шпионаже», но не заладилось…
Летом 15-го министр иностранных дел Германии фон Ягов через своих доверенных лиц предлагал России (и Сербии) заключить сепаратный мир. Переговоры шли при посредничестве шведского и датского королей, банкиров нейтральных стран, рейхсканцлера Германии принца Макса Баденского, австрийского дипломата князя Гогенлоэ…
Все окончилось впустую. В России прочно сидели на своих постах и ироантантовские дипломаты вроде Сазонова, и военачальники вроде великого князя Николая Николаевича. Первый преданно служил «друзьям» из Лондона и Парижа, а второй о мире и слышать не хотел - ему больше нравилось блистать в роли верховного военного вождя. Естественно, эта клика постаралась сорвать какие бы то ни было попытки заключить перемирие.
Однако
К тому времени очень и очень многим стало ясно, что война складывается для России крайне неудачно. Собственно, кроме кучки генералов и тех, кто наживался на военных заказах, она не была нужна никому. Миллионы мужиков, оторванных от привычных дел и заброшенных в окопы, совершенно не нуждались ни в Босфоре, ни в Дарданеллах. Офицеры военного времени энтузиазмом тоже не пылали. В тылу для тех, кто жил на жалованье, жизнь настала насквозь невеселая: цены взлетели до небес, началась нехватка продуктов, спекуляция.
И, наконец, резко поплохело российскому дворянству. Тысячи владельцев имении разорялись - две трети дворянских земель лежали необработанными из-за нехватки рабочих рук и общей дороговизны. По тем же причинам крестьяне-арендаторы не могли платить владельцам земли. Секретная агентура охранных отделений в то время фиксирует резкий всплеск оппозиционных настроений как раз среди дворян. Открыто высказывают недовольство союзом с Англией и Францией - особые русско-германские отношения были слишком долгими и тесными, чтобы о них забыли из-за начавшейся войны, а Франция с Англией слишком долго числились среди главных противников. К тому же за два года воины в России наконец разобрались, что собой эти союзнички представляют: Россия им интересна исключительно в качестве палочки-выручалочки. Две трети российского золотого запаса уже перекачано за границу в качестве платы за оружие. Союзники требуют от России наступать и наступать, не считаясь с реальным положением дел. Английский посол Бьюкенен откровенно давит на царя, требуя от него слепо принимать предложения Сазонова (о чем сам рассказывает в мемуарах).
По данным охранного отделения, на дворянских вечерах уже открыто читают стихи поэта Плетнева против сближения с Францией и Англией, антианглийские памфлеты распространяются во множестве - опять-таки не среди простого народа, а меж господ…
Снизу подпирает расширяющееся мнение: войну пора кончать!
И начинается поворот.
Вопреки открытым протестам английского и французского послов царь 7 июля 1916 г. снимает Сазонова с поста. В министерство иностранных дел назначается Борис Штюрмер, которого никак нельзя отнести к антантолюбам. Бьюкенен шлет в Лондон прямо-таки паническую депешу: «Никогда после начала войны я не чувствовал такого огорчения по поводу здешней ситуации, особенно в том, что касается будущих англо-русских отношений. Германское влияние усиливается после ухода Сазонова из Министерства иностранных дел».
Чуть позже Штюрмера назначают и премьер-министром. А министром внутренних дел становится А. Д. Протопопов, человек интересной и трагической судьбы, точно так же несправедливо оклеветанный и обвиненный в вымышленных смертных грехах…
Член ЦК партии кадетов (конституционных демократов), депутат II и IV Государственной Думы (в IV даже товарищ председателя). Казалось бы, обычный парламентский говорун - но когда ему предложили заниматься реальным государственным делом, он предложение принял.