Что тебе пожелать, милая?Пожелай ты себе – милого.Пожелай ты себе – главного.Только что же у нас главное?А вопросы опять просятся.За вопросы с тебя спросится.В храме краденый дух ладана,а за храмом торга сладили.Нынче я обряжён в беглого:в красном снеге следа белого не видать.Пропадай пропадом голова моя – с кем пропита?Ай, подтягивай мне странную – не застольную – застаканную.Что тебе пожелать, милая?Не ходи, не люби мытаря.
«Луны, по-осеннему бурой…»
Луны, по-осеннему бурой,молитвенный строгий мотив.И море чешуйчатой шкурой,мурлыча,о
ноги твои так тихо и трепетно трётся.И чья-то душа из ковшаМедведицымедленно льётся.И слушает ночь, не дыша,уставшая за день планета,и помнит, как тысячу летназадиз ажурного летасюда ты явилась…
Отступница
Она за снежной белою стеной,она за тихо гаснущей лампадой,она за волчьим воем под лунойукрылась от меня.Наверно, надомне было удержать её…но как?Тревожным жестом,словомили взглядом?И чародейский круг, и соломонов знак исходят криком:– Надо было!Надо!Не запевает кУмару [1] она,не ищет тирличА [2] под новолунье.Сказала лишь:– Тебе я не женаи не хочу, как прежде, быть колдуньей.И жёлтым глазом – глазом горбуна,украденным у осени в похмелье,холодный полдень смотрит.А она –монахиня в своей постылой келье.
1
Кумара – песня ведьм.
2
Тирлич-трава – растёт на Лысой горе близ Киева.
Собирают её колдуны и ведьмы в ночь на Ивана Купала.
«Пойду гулять во фраке по дворам…»
Пойду гулять во фраке по дворамс улыбкой безнадёжного изгоя,лишая осень смысла и покоя,совсем не «мудренея» по утрам.Ах, где вы, где вы, бесшабашные мои,дождём отполированные крыши?Я среди вас пока ещё не лишний,но здесь уже не свищут соловьи.Но здесь уже нет шелеста листвы,и паучок сгоревшею листвоюне пролетит в октябрь из непокояизгоем, пострадавшим от молвы.
«Первый снег, как древняя былина…»
Первый снег, как древняя былина,пыль веков с небесного шатра.И лежалый запах нафталинанаполняет улицы с утра.И, стесняясь древнего разгула,словно замарашка-сирота,во дворе тихонько промелькнулатень окоченевшего листа.
Размышления в стиле блюз
Мне пишется нынче, да всё не о том:хвостом задевает сквозняк по щеке,листом уплывает октябрь по рекеи пусто, как в пустоши, в доме пустом.А хочется, в общем-то, знать не о том,что было когда-то, что будет потом.А хочется помнить твой голос и взгляд,и слушать, и слышать:октябрь,листопад…Мне пишется нынче, да всё не про то:остался в безвременьи цирк шапито,а лес примерял золотое пальто,да так и остался нигде и никто.А хочется, в общем-то, знать не о том,что было когда-то, что будет потом.А хочется помнить твой голос и взгляд,и слушать, и слышать:октябрь,листопад…Мне пишется нынче, да как-то не так:охотник по следу пускает собак,а море, пропав в поднебесной черте,сливается с небом в своей чистоте.А хочется, в общем-то, знать не о том,что было когда-то, что будет потом.А хочется помнить твой голос и взгляд,и слушать, и слышать:октябрь,листопад…
«И странно мне было слышать…»
И
странно мне было слышать,и страшно мне было слушать:сквозь щели в железных крышахструились в пространство душибездомных,безумных,грешных,юродивых и пропоиц.Под взглядами звёзд нездешнихоцепенел мегаполиси вместе со мною слушал,и слышал: уходят людитуда, где им станет лучшеи где суеты не будет.А здесь, в опустевшем доме,провалится пол и крыша.Но те, что ушли, всё помняти слушают нас,и слышат.
«Море падает с потолка…»
Море падает с потолкаи рука вся в ажурной пенеразбивает на сто мгновенийтело моря. И губ слегкавдруг коснулось его дыханье,как прощанье и как признанье:– Знай, кончина моя легка.Что же я ошалело жду,будто море из мести в жгутскрутит тело моё?..
«Эхо изображенья за…»
Эхо изображенья загоризонтом добра и зла,за горизонтом зеркала,где фениксова золарожицы корчит и смотрит наменя, как на эквивалент нуля.По ту сторону зеркала зна –ют: меня не примет земля;по эту – небо не примет,поскольку огняне любят на небесах.Страх заползает за шиворот:снова бродить в темноте,чтобы увидеть тепотусторонние отраженья,эхо которых – я сам?
«Перестану бродить по дорогам…»
Перестану бродить по дорогами глядеть на ромашки в ресницах,потому что потеряно много,а потерянное не приснитсядаже в стоге пахучего сена,что закатной окрашено кровью.Что же было?Любовь и измена.Что же будет?Измена с любовью.Вот и я изменяю дорогам,но люблю их по-прежнему нежно.Жизнь потеряна – это не много,если в Боге Любовь неизбежна.
Баллада о смерти
Я пел её. Я пел о нейво время взлётов и уныний,безумный маленький Орфейв огромной гибельной пустыне.Мы все живём полушутя.Как ни крути, но так бывает:любая мать, родив дитя,его же к смерти обрекает.Ах, первородный этот грех –любовь к ушедшему.И нынепою её – богиню всехв огромной гибельной пустыне.Остынет мир в объятьях сна,и вот она, легка, капризна,идёт как счастье, как весна,как возрождение к новой жизни.
Из цикла «Знамя на осине»
Размышления о человеческой злобе
Живёт ли злоба на Руси? –пойди, спроси у населенья.И плач безумия:«Спаси!Спаси, Господь от преступленья!»Чего кричать?О чём просить?И так всё ясно в царстве мёртвых.Но ничего не изменитьв рисунках, ластиками стёртых.Протёртой ягоды в стаканнасыпь и пей лесную силу.Танцуй за золото Канкани в золотом гробу – в могилу.Быть может, в этом наша суть:жить, продаваясь от рожденья?А всё ж неплохо бы взглянутьна прошлый путь без сожаленья.Но злоба, крики или орнарод сражают, словно вирус.И без разбору – приговор,народ на этой злобе вырос.Никто не мыслит о любви,и милосердие не в моде.И злоба, злоба на крови –противовесом всей природе.Отсюда жадность, подлость, страхи возжелание насильядают фантазиям размах,как бесовским стремленьям крылья.У Богородицы спроси,сложив молитвенно ладони:«Живёт ли злоба на Руси?»Но вряд ли это кто-то понял.