Распыление. Дело о Бабе-яге
Шрифт:
Рука стиснула приклад. Ладно… Будем решать проблемы по мере поступления. Единорог показываться не хочет, значит, нужно выбираться из этого лукавого тумана и придумывать что-то другое. В конце концов, до сегодняшнего утра я на него и не рассчитывала. Одна проблема: непонятно, куда идти. Всё тонет в белом молоке.
Вдруг продрало холодом до самых пяток. Дошло, что в мотыльках было неправильным: они были мертвы. Как и те два, что на тропинке… Осыпавшиеся крылышки, сухие, лишенные усиков и лапок тельца… Святой ёжик, почему я раньше этого не поняла?
Вспомнилось
Они бессмысленно бродили по улицам, лезли в палисадники, тыкались костяными мордочками в двери домов, до смерти пугая жильцов… Некроманта мы так и не обнаружили, так что вспышку определили, как "спонтанную" — просто случайное возмущение магического поля, ни к кому конкретно отношения не имеющее.
Но в Окраинах всё по-другому. Здесь, в каком-нибудь пустом подвале, вполне может прятаться спылившийся торчок, возомнивший себя магом. Замерев и боясь вдохнуть, я застыла. Если меня засекли…
И тут я опять услышала ржание. Чтоб тебя… Будто он, единорог, угадал мои мысли и теперь смеется: трусиха, наркомана испугалась. Да что он тебе, охотнице, сделает? Ну, наткнешься ты на него, бедолагу, дак у тебя ж Пищаль!
Нужно найти школу — осенило меня. Заберусь на крышу, осмотрюсь и пойму, как отсюда выбраться. Главное, не отвлекаться. Ни на единорогов, ни на бабочек, ни на другую хрень. Помечтала — и харэ.
Привалившись к стволу березы, я постаралась припомнить подробности. Школу окружает бетонный забор. Он почти везде осыпался, но фундамент сохранился. Роща находится слева, а справа, за забором — река. Если я доберусь до реки и пойду по берегу, обязательно наткнусь на бетонный поребрик. Останется только перелезть на ту сторону…
В школе всё было по старому. Затхлые классы с белесыми облезшими досками, выбитые окна, ржавые решетки… Когда мы здесь жили, всегда гадали: зачем такое большое здание? Родившиеся после Распыления, мы этого не понимали. Может, это детская тюрьма? Потом, от Бабули, я узнала, что школа — чтобы учиться.
Поднявшись по серой, пахнущей кошками лестнице на самый верх, я выбралась через люк на крышу. Когда-то на нем висел огромный ржавый замок. Он не имел ключа, дужку просто пропихивали в ушки, чтобы дверца не хлопала и внутрь не попадал дождь. Теперь замок исчез, а люк стоял нараспашку.
Подойдя к краю крыши, я осмотрелась. Над головой раскинулось прозрачное, без единого облачка небо, но в лощине всё так же лежал туман. Крыша школы колыхалась на нем, как корабль. И еще казалось, что туман дышит, как живое существо.
Река тоже была в тумане — по темной полоске берега угадывались её изгибы, а чуть дальше, на другом берегу, начинался лес. Раньше там тоже был жилой район, но вскоре после Распыления там что-то нарушилось. Старожилы рассказывали, что дома просто растворялись на глазах, как кубики сахара в кипятке. Вместе с жителями и всем остальным… С тех пор туда никто не ходит.
Высматривая приметы для пути наверх, заметила яркое пятно на одной из стен выступающих
Запомнив направление, я побежала к люку и спрыгнула на лестницу. Сейчас-сейчас, только выберусь из школы, затем — через двор, к забору, опять через рощу и…
Негромкое ворчание раздалось откуда-то снизу. А я была уверена, что школа абсолютно пуста… Свесившись через перила, попыталась разглядеть лестницу, но внутрь проникало не так уж много света. Может, показалось? Я же топала, как слон, железные перила гудели, вызывая эхо… Точно, показалось.
Если б не волна смрада, он бы меня точно сцапал. Но, в то мгновение, когда пахнуло разлагающейся плотью, я инстинктивно остановилась. Огромная распухшая туша пролетела мимо, нелепо загребая руками и булькая прогнившим насквозь горлом.
Зомби. Маганомалия сорок два дробь шестнадцать… Редкое явление. В старые времена поднимать мертвецов было довольно популярным занятием, но со временем все поняли, что от мертвяков нет никакого проку. Они даже не страшные: слишком медленно ходят и слишком быстро разлагаются. Этот был очень старым, но в сухом прохладном воздухе подвала неплохо сохранился. Почуяв живую плоть, то есть, меня, зомби выбрался на белый свет и решил поохотиться.
Промахнувшись, мертвяк неуклюже развернулся на лестничной площадке и вновь ринулся на меня. В глазницах шевелились личинки, нос провалился, а зубов в черной пасти не осталось вовсе. Но всё-таки он чуял — гнилой кочан головы точно поворачивался вслед за мной.
Поднявшись на пару пролетов, я стащила с плеча Пищаль. После дежурства патронов оставалось всего два — только те, что были в стволе… Нет. Не буду стрелять. Мало ли, кого привлечет грохот — выстрел в узком пролете лестницы прозвучит не хуже танковой канонады. Да еще и оглохну, вдобавок. Повесила обрез назад, за спину, и позвала:
— Цыпа-цыпа-цыпа…
Мертвяк довольно резво заковылял вверх по лестнице. Теряя, правда, кусочки пальцев, когда цеплялся за перила, но это его даже не притормозило. Почуяв меня вновь, он исступленно заревел.
Зомби, как всем известно, вынуждены поглощать сырую плоть, чтобы хоть как-то продлить своё существование. Убили бедолагу, наверное, дней десять назад, да и сбросили в подвал. А кто-то поблизости творил магию — вот он и поднялся…
Опершись обеими руками о перила, я оттолкнулась и впечатала берцы ему в грудь. Раздался противный влажный хруст, грудная клетка провалилась, голова отскочила и покатилась вниз, а за нею, теряя конечности, и всё тело. В воздух поднялись клубы пыли.
Выбравшись из школы, я побежала через двор, к забору. Хватит с меня зомби. Хватит с меня единорогов. Хватит несбыточных желаний: надо смотреть на вещи трезво… Взгляну разок на картину — и сразу домой.