Рассадник добра
Шрифт:
Пахло эльфийское варево совершенно одуряюще, да и пить ужасно хотелось. И Машка сдалась. Отхлебнула чудесного напитка и грустно сказала:
— Признайся, вы ведь это специально придумали, чтобы меня от желания стать магичкой излечить. Я давно подозревала, что вы считаете меня больной.
— Ну не без этого, — не стал отпираться эльф. — Всякая назойливая мысль нуждается в хорошем пинке. Нужная мысль после этого переродится в идею, а ненужная просто перестанет занимать твой ум. Весьма удобно.
— Я так понимаю, тебе совсем не стыдно? — уточнила Машка.
— А
Машка поплотнее завернулась в одеяло и демонстративно чихнула, показывая, как ужасно страдает. Потом красноречиво покосилась на чашку. Уж что-что, а травки собирать и творить из них всякие замечательные вещи эльфы умеют. Правда, больше пользы от них никакой.
Май закатил глаза, но предпочел не обижаться на Машкины мысли, а налить еще немного отвара из поясной фляги. Фляга эта, с которой он практически не расставался, зачарована была давным-давно таким хитрым образом, что практически не выпускала изнутри тепло. Никакой термос ей в подметки не годился: мало того что в ней можно было таскать чай или, к примеру, суп, она к тому же была легкой и ее невозможно было разбить, хоть кувалдой по ней лупи. Вот что значит — магия.
Машка с наслаждением принюхалась к отвару и вдруг почувствовала в горле странную щекотку.
— Ой, — сказала она напряженно, — я, кажется, сейчас помру. Как-то неважно я себя чувствую...
— Выдумки и самовнушение, — уверенно отозвался Май. — Ты пей давай, быстрее в себя придешь.
Машка машинально отхлебнула отвара из чашки, но ощущение не проходило. Более того, ей вдруг ясно представилось, что возле двери стоит Вий, мнется, стесняется и мучается совестью. Словом, боится заходить, опасаясь Машкиного праведного гнева. Он в отличие от Мая людей знал и понимал очень хорошо. И был в курсе, что их чувство юмора несколько отличается от эльфийского. Следовательно, Машка должна быть сейчас злой, как дракон, измученный диареей.
Фантазия эта показалась Машке приятной, но совершенно не похожей на правду.
— Ты все еще здесь? — с опаской поинтересовался Май, заметив, что она задумалась.
— Тшш, — велела ему Машка и прислушалась. На мгновение ей показалось, что она слышит тихий шорох. Лицо ее озарилось торжествующей улыбкой. — Ты что там стоишь? — сказала Машка громко. — Стыдно, да? Заходи уж, умник!
— Твои шуточки, мелкий? — недовольно спросил Вий, входя в комнату.
— Нет, — ошарашенно ответил Май, с преувеличенным ужасом глядя на Машку. — Клянусь, я и не подозревал, что ты здесь.
— Хватит меня разыгрывать, — мрачно велела Машка. — Поглумились, и хватит. Я уже все поняла. И про магию, и про желание, и про все остальное. Не смешно уже, правда.
— Видишь ли, — сказал Вий мягко, словно разговаривал с припадочной сумасшедшей, — тебя никто не разыгрывает. Дело в том, что никто не может почувствовать присутствие эльфа, кроме другого эльфа. И то при условии, что он не скрывается.
— А ты скрывался? — недоверчиво поинтересовалась Машка,
Если бы хоть у одного из них на лице появилась даже тень издевательской ухмылки — задушила бы собственными руками. Но оба эльфа оставались спокойными, и только чуть-чуть недоумения можно было прочитать на их прекрасных лицах.
— Я скрывался, желая подслушать ваш разговор, — признался Вий, выдержав паузу. — Мне не хотелось появляться прежде, чем Май тебе все объяснит.
— Вот так всегда, — Май вздохнул. — Не надоело тебе за моей спиной отсиживаться?
— Когда надоест, свистну, — серьезно пообещал ему Вий.
— Так это что, не розыгрыш? Это магия такая? — уточнила Машка.
— Это способность, — ответил Вий. — Понимаешь, так как эльфы в принципе практически не способны лгать — я не имею в виду нас, мы уникумы, — они и разыгрывать кого-то плохо умеют. Нам и в самом деле нужен был третий: самый красивый обряд не имеет силы, если он проводится без восхищенных зрителей. На моей памяти эту церемонию действительно не видел никто из людей. И тебе вряд ли что-нибудь светило, кроме приятных галлюцинаций и неприятных последствий поутру. И, конечно, разочарования, которое лучше любых магов лечит навязчивые желания.
— Хорошо. — Машка кивнула, потихоньку начиная наслаждаться ситуацией. Ей нечасто приходилось видеть всезнайку Вия настолько растерянным. — Я уже поняла, что вы мне наврали в целом, но не в мелочах. Тогда как ты объяснишь мне то, что я тебя унюхала?
Вий просиял:
— Вот именно, унюхала! Скажи, тебе понравилась прогулка и гости из-за Стекла, которых ты встретила?
— Очень, — искренне сказала Машка.
Несмотря на то что это был только розыгрыш, вспоминать бабочку, агуру и серебристый свет, заливший сад, было удивительно приятно. Как хороший кинофильм. Знаешь же, что это неправда и что романтические герои на экране — просто актеры, а все равно получаешь удовольствие, созерцая их игру и вспоминая потом о понравившейся картине.
— Видимо, в этом и липучка! — еще больше обрадовался Вий.
Бедняга так привык все понимать и обо всем знать, что возвращение в обычное состояние делало его просто-таки счастливым. Нелюдям вообще мало надо для счастья: деньги, женщины, всеобщее восхищение и чтобы все вокруг было правильно, так, как они привыкли.
— Суть, — коротенько перевел Май, заметив в Машкиных глазах недоумение.
Она кивнула благодарно: не каждый раз премудрые долгоживущие шутники снисходят до того, чтобы что-то ей растолковать.
— Всем нравится, когда кто-то от них приходит в восторг, — продолжал Вий. — Тебя восхитили застеколыцики и ветер, который они принесли с собой. Неудивительно, что это им здорово польстило. Обычно люди пугаются гостей оттуда: слишком уж они могущественны и странны. Похоже, они решили сделать тебе маленький, приятный, но совершенно бесполезный подарок — чувство эльфа.
— Ну почему же бесполезный? — ехидно сказала Машка. — Теперь я смогу узнать, где ты прячешь свои книжки, и стану наконец великой магичкой.