Рассадник добра

Дмитриева Светлана

Песок дорожки скрипел под ногами, и листва еле слышно шуршала, тронутая легким ветерком. Издалека доносился непрерывный шум — пульсировала дневная городская жизнь. Странное дело, Машка только сейчас научилась слышать его, настолько здесь было тише, чем в Москве.

Тускло поблескивали полупрозрачные разноцветные камешки бордюра. С каждым шагом идти дальше хотелось все меньше и меньше. «Кажется, я совсем не готова к переменам, и вообще трушу», — самокритично подумала Машка, заставив себя двигаться быстрее.

Возле открытых

настежь — заходи кто хочешь, бери что хочешь, — ворот ее поджидали эльфы. В волосах, обычно не слишком ухоженных, не было ни веточек, ни паутинок — они сверкали золотом. На лицах не осталось и следа грязи, ногти блестели так, словно нелюди только-только покинули элитный маникюрный кабинет. Только между пальцами босых ног по-прежнему виднелись комочки земли. Вид у остроухих был торжественный. Машке стало еще больше не по себе. Она сглотнула и поинтересовалась:

— Что-то случилось?

— Слышал, тебя вызвали к полуживым, — отозвался Вий. — Мы пойдем проводить тебя.

— Удивительно любезно с вашей стороны, — ехидно отозвалась Машка. — А вместо меня туда никто не хочет сходить?

— Есть вещи, — нравоучительно заметил Вий, — которые каждое разумное существо должно уметь делать самостоятельно.

— Например, вытирать задницу, — добавил Май, слегка разрядив общую напряженность обстановки.

Машка нервно хихикнула и кивнула: пошли, мол. Они миновали кучу перед воротами, из которой неподвижно торчала голая волосатая нога отвратника.

В городе уже ощущалась осень. Традиционные веники сухих цветов и веток с мертвыми, скукоженными листьями украшали коньки крыш и заборы. Молодой человек в синем комбинезоне увлеченно рисовал на двери коричневый лист. Пахло старой травой и сыростью. На улицах было немноголюдно, а из открытых окон домов тянуло вкусными запахами. Гладковыбритый мужчина в черном трико, похожий на большую мрачную ласточку, медленно шел по улице им навстречу и изредка звонил в колокольчик. За собой он тащил длинный деревянный ящик на колесах, будто маленький мальчик — игрушечную машинку. Вий шепнул: «Молчи!» — за мгновение до того, как Машка собралась спросить, кто это такой и что он делает. Тем временем мужчина с ящиком дошел до них и, остановившись, медленно повернулся. Эльфы остановились тоже и, словно по команде, закрыли лицо руками. Это напоминало приветствие какого-то загадочного ордена или секты. Мужчина прикрыл одной рукой лицо в ответ. Машка почувствовала толчок локтем в бок и торопливо коснулась руками лица.

— Сартаннан Велер, — произнес мужчина, немного картавя.

Машка, стараясь не афишировать свое любопытство, посмотрела на него.

— Доброго пути, Сартаннан Велер, — отозвался Вий.

Мужчина поклонился и продолжил свой путь. На камнях мостовой ящик, тащившийся за ним, немного трясло. Кажется, он был довольно тяжелым.

— Он что, ваш знакомый путешественник? — поинтересовалась Машка. — Тоже эльф?

— Разве он похож на эльфа? — Май приподнял правую бровь. — Нет, это просто городской хер.

— Кто?! — удивилась Машка. — Странно, такой приличный мужчина...

— Городской служащий, который провожает

в путь окончательно мертвых и заботится об их телах, — пояснил Вий. — Его называют хер, потому что его работа херонить покойных, то есть передавать их Херону. Теперь понятно?

Машка кивнула.

— Понятно. Но все равно непривычно немного. А зачем он вам представился? Собирался предложить свои услуги? Так вы пока не производите впечатления умирающих...

— Он познакомил нас со своим мертвым клиентом, — объяснил Вий. — Согласись, люди умирают не каждый день, и каждому, даже последнему бродяге и нищему, до которого при жизни никому не было дела, хочется, чтобы его проводили. И чтобы кто-нибудь хоть на минуту пожалел о его уходе. Потому одиноких мертвецов хер возит по городу, прежде чем отвезти в общественный могильник.

— Так это у него что, гроб на колесиках был? — догадалась Машка и прыснула.

Конечно, ей жалко было незнакомого одинокого покойника, возможно, бродягу, а может быть — долго болевшего перед смертью древнего старичка, уже похоронившего всех своих друзей. Но, согласитесь, к гробу на колесиках никак нельзя относиться серьезно.

— Безусловно. — Вий взглянул на нее осуждающе. — Чиновник один, ему было бы трудно тащить гроб на плечах, как это принято, если в церемонии принимает участие достаточное количество мужчин. И в этом нет ничего смешного.

— Нет, конечно нет. Извини. Это нервное, — неловко соврала Машка, душа в зародыше свой неприличный смех. — Я все думаю о том, что мне Айшма сказала... Что меня должно протащить мимо смерти. Мне от ее слов немного не по себе.

Соврала — и тут же почувствовала, что говорит правду. По позвоночнику словно пробежались холодные пальцы, а щека неудержимо зачесалась. Машка зябко передернула плечами и поскребла зудящую щеку.

— Айшма странная, как и все люди. — Май усмехнулся и положил руку на ее плечо, успокаивая. — Не стоит слишком серьезно относиться к ее словам.

— То есть мне ничего не грозит? — уточнила практичная Машка.

— Не то чтобы ничего... — философски сказал Май, покосился на старшего и добавил решительно: — Понимаешь, жизнь устроена так, что каждому из нас что-то грозит ежеминутно.

— Ну да, — хмыкнула Машка, — кирпич на голову упадет посреди чистого поля..

— Видишь ли, смерть никогда не останавливается в погоне за нами. — Вий быстро взглянул через правое плечо словно ожидая увидеть там костлявую гостью. — Просто иногда она гасит свой фонарь, и мы не видим ее. Но она всегда где-то рядом. Может быть, даже за спиной.

— Жутковато. — Машка оглянулась, но костлявой бабы с косой, разумеется, не обнаружила.

Правда, на секунду ей показалось, что шеи коснулся ледяной ветерок, скользнул по волосам, ероша их. В этом ощущении не было ничего мистического — обычный эффект хорошо рассказанной страшной истории.

— В глубине души ты знаешь, что это правда, — серьезно сказал Май. Он казался непривычно торжественным, словно отец, пришедший на выпускной вечер своей старшей дочери. — И она не должна тебя пугать. Это просто данность.