Рассеивая сумрак. Бессонная война
Шрифт:
Глаза лекаря горели. Ему было тяжело вникнуть в столь сложную связь, но… Кажется, Гирру так сильно любил собственную сестру, что потерял себя. После смерти человека, который направлял его столько лет, он так и не стал свободным. Он просто…
– Ты даже взял себе её имя! Разве Жеро – это не мужской вариант имени Жери? Даже когда она пропала, ты продолжал лишь слепо следовать её желаниям, продолжал вести себя жестоко и вершить расправу?
Гирру молчал. Он выглядел так, будто каждое сказанное Нуской слово было пощёчиной.
– Тебе хотелось думать, что она мертва, ведь
– Нуска! Прошу тебя, перестань.
Гирру стоял, низко склонив голову. В полутьме и холодном свете ночных звёзд он напоминал мертвеца: блеск в глазах в одночасье померк, руки безвольно свесились вдоль туловища, а голова медленно склонялась ниже и ниже под невидимой тяжестью.
– Но Гирру, ты ни в чём не виноват. Твоя сестра выжила, да и всё, что ты натворил, ты сделал не по своей воле. Ты выполнял приказы сестры и своих родственников. Разве у тебя был выбор?
– Нуска… – Гирру помотал головой, сжал руки в кулаки, щурясь. – Выбор есть всегда. Но он есть лишь у людей, обладающих собственной волей. Я же отринул себя и был безвольной куклой всю осознанную жизнь. И… даже сейчас я не хочу вспоминать о том, что я… существую.
Нуска вздохнул. Эта ситуация казалась ему знакомой. Син точно так же, как и Гирру, сгибался под тяжестью совершённых преступлений. Но Син оставался собой несмотря ни на что, он шагал вперёд с высоко поднятой головой, игнорируя свою боль и неся ответственность за прегрешения. Гирру же пошёл иным путём. Он решил не просто забыть обо всём, что совершил, а…
– Ты просто превратил себя в орудие. Ты отринул свою человеческую суть, забыл, кто ты есть, и стал инструментом в чужих руках. Но почему, Гирру?..
Арцент ещё некоторое время стоял, но затем сделал несколько шагов к центру комнаты и медленно опустился на край кровати. Волосы скрыли его лицо, и Нуска мог разглядеть лишь еле заметно подрагивающие губы.
– Мои родители… С того момента, как я получил имя, они знали, что я не такой, как другие. Что я наделён силой духов. И боялись этой силы, потому что не понимали её. С самого рождения меня принижали, «ставили на место», говорили, что я не могу быть особенным, что я обязан заслужить переданную мне силу. Кто-то из семьи меня сторонился, кто-то искал повод плюнуть в лицо. И лишь сестра относилась ко мне по-человечески. Да и то потому, что… это имя должно было принадлежать ей.
– Ей? Но как… Она… – изумлённо выдохнул Нуска, примерно догадываясь о том, что произошло.
– Имя Гирри было дано ей при рождении. Я изначально не должен был стать кем-то особенным. Однако когда родился я, она решила назвать Гирру меня, а себя – Жери, в честь покойной матери. Но, став простой женщиной в нашей семье, она…
– Стала для них тем, кто должен рожать потомство, и потеряла ценность в каком-то другом смысле? – понимающе кивнул Нуска и со вздохом сел рядом.
Такие истории он слышал не раз. И встречал в трущобах женщин, которых за ненадобностью просто вышвырнули вон. Обычно они были сломлены настолько,
– Я… Нуска, ты же всё видел. Ты видел, что я совершил. С детства Жери понимала, что никогда никем не станет, что, чего бы она ни добилась, всё для неё закончится одним – ритуалом совершеннолетия, а затем рождением детей. Я хотел защитить её, но что же я сделал, Нуска?.. Что я… сделал… – Голос Гирру сорвался. Он схватился за голову и с громким шипением, рвущимся через стиснутые зубы, чуть не вырвал у себя клок волос. Нуске даже пришлось вмешаться – лекарь накрыл побелевшие костяшки арцента своими ладонями и покачал головой.
– Гирру, сколько лет ты собираешься винить себя? Разве это что-то исправит? Почему ты, находясь на своей должности, не мог бы…
– Что, Нуска, что? Что хорошего я могу сделать? Я – мужчина. Точно такой, как и те, кого презираю. Я не имею никакого права…
– Но кто тогда должен это сделать? У кого есть такие полномочия? Разве Арцента не является до сих пор единственным городом в Скидане, где женщины не имеют права выбирать свою судьбу?
– Да. Да, ты прав. Жери отказалась от своего имени лишь по той причине, что знала… Её руки всё равно будут связаны, – замотал головой Гирру.
– Получается, своё имя и судьбу… можно передать кому-то другому? – неуверенно переспросил Нуска, нахмурившись. Но ответа так и не получил, потому что Гирру вдруг вскочил и заметался по комнате: он топтал собственные документы и безумными глазами смотрел по сторонам.
– Я не заслужил, Нуска. Не заслужил ни это звание, ни этот дворец… – Он махнул руками, обводя свои запущенные и грязные покои. – Нуска, я не заслужил этого! Почему моя сестра… Почему Жери должна была страдать, когда я жил все эти годы, ни о чём не заботясь?! Лишь потому, что я мужчина… Поэтому я не должен был проходить через то, через что прошла она?!
Гирру не кричал, но голос его срывался после каждой фразы. Нуска почувствовал нездоровое дуновение дэ – кажется, именно сейчас энергия ударила арценту в голову, желая похитить последние крупицы его рассудка.
– Гирру, подожди… – предостерёг Нуска, вскакивая с места.
Он уже хотел воспользоваться помощью времени и быстро очистить разум Гирру, но тот первым сократил дистанцию и… крепко обнял Нуску за плечи. Лекарь растерялся настолько, что просто застыл, чувствуя частое биение чужого сердца.
– Скажи мне, Нуска, заслужил ли я прощение? Можешь ли ты… Хотя бы ты простить меня? Я не желал рождаться мужчиной и не желаю им быть… Как можно закрыть глаза на то, что я сотворил, как можно мне продолжать жить, есть, спать и радоваться, когда моя сестра и все Герье мертвы по моей вине?!
Нуска стоял и смотрел, как сурии утыкается в плечо и, как малое дитя, рыдает, хватаясь за его одежду. Возможно, кто-то другой даже почувствовал бы отвращение или его захлестнуло бы чувство собственного превосходства, но… Нуске тоже нестерпимо хотелось завыть. Сказать, что этот мир несправедлив. Подтвердить, что с самого начала эта жизнь была нечестна с ними.