Рассеиваясь, как свет. Призрачная красота
Шрифт:
– В самом деле? Ну, тогда, может быть, это все-таки не латынь.
– Или же тот, кто сделал эту надпись, знал латынь недостаточно хорошо. Возможно, он имел в виду mors, что означает «смерть».
Я застыла, вспомнив едва заметно нацарапанную между словами букву «s».
– Смерть?
– Да, думаю, эта надпись может означать «смерть памяти» или «смерть воспоминаний». Наверное, это была рамка, в которую оказалась заключена фотография умерших родных твоей подруги.
Смерть воспоминаний. Я поняла, что надеялась, будто у надписи на амулете окажется более глубокое значение, такое, которое могло бы помочь мне
– Эй! – Легкое прикосновение Макса к моей руке чуть не заставило меня вздрогнуть. – Что с тобой, Алекс? Почему эти слова так тебя огорчили?
Я не могла сказать ни слова и только продолжала смотреть на гладкий мокрый песок. От начертанных на нем слов не осталось и следа.
Вернувшись в отель, я заперлась в номере и обессиленно опустилась на кровать, уронив голову на руки. Как я могла так быстро позабыть про свой план спасения Зависших и как случилось так, что я едва не позволила Максу поцеловать меня? Я не могла поверить, что со мной и впрямь творится такое: в моей душе боролись друг с другом вожделение и чувство вины. Мне надо было излить душу и посоветоваться, и во всем мире имелся только один человек, который действительно был способен меня понять. Мама будет в бешенстве, когда узнает, что я позвонила по своему мобильному телефону, чтобы поболтать с кем-то, находящимся во Франции, но эту проблему я решу тогда, когда она возникнет. Молясь о том, чтобы мобильник Грейс был сейчас при ней, я нашла в контактах ее номер и набрала его. Сначала раздалось шипение и незнакомые звуки иностранной системы мобильной телефонной связи, затем послышались гулкие гудки. Гудки все продолжались и продолжались, и я уже была готова отключиться, когда в трубке раздался щелчок и наконец – задыхающийся голос Грейс.
– Алекс, это ты?
– Привет, Грейс. Как отдых?
– Нормально. Скучаю – делать тут почти нечего. А как дела у тебя?
– Возникли сложности. Мне нужно быстро с тобой поговорить, пока меня не застукала мама. Она запрещает нам пользоваться мобильниками, пока мы в Испании.
– Что случилось? Кто он? – Как и всегда, Грейс сразу же уловила суть проблемы.
– Помнишь, я рассказывала тебе о Максе, парнишке, с которым мы каждый год встречались здесь несколько лет назад? Раньше он был настоящим фриком, но с тех пор, как я видела его в прошлый раз, он превратился в красавца. Я веду себя очень сдержанно, не флиртую, но между нами определенно существует взаимное влечение. – Я замолчала, чувствуя, как от одной этой мысли у меня запылали щеки.
– Понятно, ну, и?
– Сегодня
– И что – ты с ним поцеловалась? – спросила она.
– Нет, я сумела вовремя себя остановить. Но я все еще испытываю по этому поводу ужасное чувство вины.
– Почему? Ведь ты же на отдыхе.
– Что? Как ты можешь говорить такие вещи?
– Ох, да ладно тебе, расслабься и в кои-то веки развлекись.
Я не могла поверить, что она говорит мне такое.
– Ну, конечно, значит, вот чем ты сейчас занимаешься – пожираешь глазами всех французских парней?
– Разумеется, нет. Джек слишком важен для меня, чтобы я заглядывалась на кого-то другого.
– Кэллум тоже важен для меня, и это не обсуждается.
– Но я знаю Джека уже давным-давно, мы и раньше были друзьями, к тому же у нас с ним все по-настоящему.
– И у меня с Кэллумом серьезно.
Грейс помолчала долю секунды.
– Алекс, милая, подумай сама. Не говоря уже о том, что ты знаешь его всего ничего, про него даже нельзя сказать, что он по-настоящему жив! – Грейс была единственным человеком, которому я рассказала правду про Кэллума, и она мне поверила. Для меня было таким облегчением, что я могу откровенно говорить с ней о Кэллуме, хотя я и не сумела согласиться с тем, что она предлагала мне сейчас.
– Это низко, Грейс. Я люблю Кэллума. Я знаю, что это так, несмотря на все проблемы. Думаю, к Максу я испытываю лишь мимолетное вожделение, только и всего.
Я почти слышала мысли Грейс.
– А ты никогда не задумывалась над тем, что это к Кэллуму ты испытываешь мимолетное вожделение и оно скоро пройдет? Я хочу сказать, что ты запала на него что-то уж слишком быстро.
– Нет, – сердито сказала я. – С ним все совершенно по-другому.
– Успокойся и послушай меня. Все вполне может быть именно так, как предположила я: Кэллум вдруг появляется в твоей жизни из ниоткуда, он шикарный парень, он хочет тебя, но ты не можешь его заполучить. Это идеальный рецепт для возникновения вожделения, которое невозможно утолить. Смотри на вещи трезво, дорогая.
– Я и так смотрю на вещи трезво. Я сделаю так, что мы будем вместе по-настоящему.
Последовала короткая пауза – Грейс явно считала, что я сошла с ума.
– Алекс, и как же, позволь спросить, ты собираешься это сделать? Ведь это невозможно.
– А вот и нет, возможно. Я думаю, что, быть может, существует способ вернуть его в наш мир. Просто сейчас я не могу объяснить тебе все детали.
Последовала еще одна пауза, заполненная атмосферными помехами.
– Что ж, – сказала она наконец, явно умирая от желания услышать подробности моего плана, – в таком случае, если ты уверена в том, что говоришь, тебе надо быть острожной в том, как ты будешь вести себя с Максом. Нельзя играть с чувствами других людей.
– Я знаю и чувствую себя ужасно виноватой.
– Ты должна держаться от него подальше. Покажи ему, что он тебе неинтересен.
– Наверное, ты права. Но это будет ох как нелегко.
Грейс замолчала, и я явственно увидела, как там, где она находится сейчас, в сотнях миль от меня, она в своей обычной манере пожимает плечами.
– Так уж устроен мир, дорогуша. Это для тебя единственный выход.
– Я понимаю. Просто мне не хочется, чтобы это так и было, и я надеялась, что у тебя найдется какой-нибудь волшебный ответ на мой вопрос.