Рассказ инквизитора, или Трое удивительных детей и их святая собака
Шрифт:
Стремительно, как пламя, охватившее прутик, Жанна вспыхнула.
– Ты не знаешь того, что знаю я.
– Я знаю, что ты думаешь, у тебя святая собака. – Он обернулся к Якобу: – Вы в вашей языческой
– Я не язычник. И ни о каких святых собаках в Танахе не говорится.
Вильям повернулся к Жанне:
– Видишь? Даже евреи в них не верят.
– Но она и впрямь святая. – Голос Жанны резанул, точно коса летнюю траву.
Оба юноши смолкли. Качались на ветру, поскрипывая, ясени, пел ручей. Из лесу тянуло прохладой.
– Ладно, крестьянка. Докажи, – сказал Вильям.
Жанна мрачно уставилась на него. Ей не понравилось, как он сказал: крестьянка. Это прозвучало как оскорбление.
– Ты не можешь вот так просто взять и сказать, что она – святая, – сказал Вильям, – и не объяснить почему.
Жанна выгнула бровь.
– Я могу делать все, что захочу, монах.
Она тоже постаралась, чтобы это прозвучало как оскорбление.
Якоб кашлянул.
– Да ладно вам.
Жанна повернулась к нему.
– Пожалуйста.
Но Жанна уже отодвинулась,
Так что Жанна, Вильям и Якоб лежали под мерцающими звездами и качающимися ветками. Гвенфорт свернулась калачиком под рукой Жанны. Поначалу ни один из них не отважился заснуть, опасаясь остальных двух. Но события этого дня навалились им на веки всей тяжестью, и больше сопротивляться никто из них не мог.
На рассвете в ручье отчаянно заквакала лягушка. Жанна пошевелилась и проснулась.
Сквозь ветки лился мягкий свет. Жанна спустилась на отмель и умыла лицо и шею. Лягушка отпрыгнула на кочку и продолжала квакать.
Жанна услышала, как позади кто-то зашевелился, и резко обернулась. Якоб стоял на коленях, зажмурив глаза, и что-то шептал. Жанна наблюдала за ним. Быть может, он и был исчадьем ада, но выглядел точь-в-точь как молящийся христианин. А курчавые волосы и веснушки вполне могли принадлежать любому мальчишке в ее деревне. Наконец он открыл глаза, увидел, что она на него смотрит, и улыбнулся.
Конец ознакомительного фрагмента.