Расскажи мне
Шрифт:
– Я в прошлый раз плохо рассмотрела твою новую квартиру,- сообщила, оглядываясь.
– Смотри. В кабинете висит ещё одна абстракция и твой пейзаж,- Яр любовался её привычно чуть растрёпанными волосами ( попробуй удержи эту непослушную гриву в причёске), ладонями , сцепленными за спиной и говорившими о том, что она волнуется, ждёт чего-то и боится этого. Машка была женщиной-ребёнком. Язык бы не повернулся назвать её женщиной-искусительницей. Но при этом она очаровывала и обещала нечто такое, что могла дать только она и больше никто.
Серёгин , не
– Маш, всё в порядке?
– Да.
Вот от этого уже можно было оттолкнуться и показать, что нервничает она зря, и он совсем не страшный серый волк. Именно после этих его успокаивающих слов и поцелуев Марья рассмеялась и, закинув руки ему за шею, произнесла:
– Да знаю я всё.
Чудная была ночь. И Машка была такая пронзительно-нежная, что Серёгин произнёс ей в губы, засыпая:
– Маш, какая ты изумительная.
– Только для тебя,- ответила она поцелуем.
Давно Серёгину не было так хорошо с женщиной. Очень давно. И он проснулся, с радостью встречая рассвет. Была суббота и , никаких дел не предвиделось. На что и был расчёт. Но не судьба.
Мобильник нарушил эту мирную тишину, и Ярославу пришлось поторопиться в кабинет, чтобы говорить в полный голос. Собственно, неприятности на стройке не редкость, но происшествия со смертельным исходом случаются крайне редко. Парня придавило панелью. Серёгин сорвался с места, поцеловал Машку, оставив записку: "Я позвоню. Будешь уходить, захлопни дверь, ключи оставь у консьержа",- и умчался.
И вот совсем ему некогда было тогда разбираться с женскими обидами, а оправдываться в том, в чём не виноват, и совсем противно.
Те три дня и последовавшее за этим тяжёлое расследование нагрузили его проблемами. Сначала он объяснил Маше своё отсутствие простым: " У меня неприятности по работе", не желая расстраивать её. Но звонил и отправлял СМС-ки.
Где-то примерно через неделю после той ночи Серёгин ждал Марусю перед офисным зданием, предвкушал приятный вечер и совсем не был готов к тому, что потом последовало.
– Нам не надо больше встречаться, Яр.
Пасмурный день, серое бетонное крыльцо, хмурые люди, спешащие по домам, да и сама Маруся выглядела усталой.
– Объясни.
– Ты во второй раз бросил меня после секса.
Ярослав воспринял это, как оскорбление, как будто его надежды предали во второй раз. Он психанул и ответил что-то грубое, а Маша поставила запрет на его входящие. А он подумал-подумал и решил, что женские выкрутасы не про него. Значит, он ошибся во второй раз. Третьего не будет. Так он решил.
Но оказалось, что Маша - не Яна.
Она не ушла из его жизни насовсем, а только отошла ненадолго в сторонку, давая ему возможность сравнить: вот жизнь рядом с ней, а вот без неё. И сказать то надо было всего: " Давай поженимся". Да, это было трудно, тем более, что перед этим следовало произнести ещё более непроизносимое: "Я тебя люблю". А эти три слова он сказал лишь однажды.
Возможно, если бы они не расстались так глупо,
7.
Апрель 2018.
Утренний бедлам в офисе. Понедельник - день тяжёлый, а , если в этому добавляется отключение электроэнергии и все тупо смотрят на чёрные экраны, соображая: а как? А когда? А начальство спросит.
Илюша хватается за голову и кричит:
– Причём здесь я?
И только потом поступает милостивое распоряжение руководства:
– Убирайтесь все. Раньше часа дня электричества не будет.
Народ обрадовался: в кои то веки можно в рабочий день посачковать на законных основаниях три часа. И вдруг становятся вполне решаемыми сроки: успеем; и Илюшу все понимают, и руководство любят.
Маруся смотрит на экран мобильника в раздумье: отвечать - не отвечать.
Через пять минут то же самое. Вздохнула.
– Слушаю тебя, Яр.
– Пообедаем?
– Лучше поужинаем.
– И пообедаем и поужинаем, и позавтракаем. Хватить прятаться. Поздно. Теперь точно поздно, Маш, не ерепенься. Я решил жениться - я женюсь. Ты невеста- смирись.
– У нас свет отключили,- пожаловалась.
– Прекрасно. Я подъеду через пятнадцать минут.
– А через пятнадцать минут меня не будет,- поспешила сообщить.
– Значит, буду через десять,- уже жёстче,- и попробуй только смыться,- и отключился.
– Ничего себе,- подумала Маша,- оказывается, Серёгин может быть тираном.
"Значит, я смоюсь через пять минут",- решила Маша, выскакивая через стеклянные двери в весну: нежную, капризную и прекрасную; в платье из солнечных лучей, с визажем из молодой листвы, в вербных серёжках. Вырвавшаяся из объятий злобной зимы, красавица ворвалась в город в сопровождении приветственного гомона птиц, нетерпеливых и пёстрых, которые пировали на своих свадьбах и заселяли в спешке обновлённые после жестокой зимы гнёзда.
– Чего ж вы так орётe- то?- возмутилась Маша, распахивая в спешке салон автомобиля и усаживаясь за руль.- Не будет тебе никакого совместного обеда, Серёгин. Я не привыкла одалживаться. Обойдёмся. Так бы сразу и сказал: "Жаба душит. Кольцо куплено. Сдавать его обратно - не к лицу. Спрятать его и предложить другой женщине - совсем уж позорно. А жена пригодится в хозяйстве: вкусно кушать и сладко спать - никто не откажется. Да и наследника родит".
Маша выехала с площадки, где оставалось не больше десятка автомобилей. Разговор с Серёгиным, состоявшийся около недели назад, только окончательно рассердил её. " Всё ведь было хорошо,- думала она, выворачивая руль вправо, произнося шёпотом нехорошие слова, кося в сторону ненормальной девятки, с выхлопной трубой диаметром с футбольный мяч. " Зараза".