Рассказы Датико
Шрифт:
— Ты опять ругаться?! грозно воскликнулъ онъ.
— Опять! храбро огрызнулся осетинъ.
— Мало я тебя училъ?
— Теперь, братъ, больше учить меня теб не придется, —
— Но ты не молился о своей папах! замтилъ нечистый и съ хохотомъ дунулъ на дерзкаго осетина; папаха слетла съ головы послдняго и покатилась вдоль по ущелью… Бдный осетинъ бросился догонять свою шапку и спрятанные въ ней рубли; вотъ-вотъ уже настигъ, протянулъ руку, чтобы схватить папаху, а ее подняло новымъ вихремъ и понесло дальше; то же повторилось и въ другой, и въ третій разъ; измучился осетинъ, а перестать гнаться за папахой не можетъ: еще бы! не малыя деньги зашиты въ ней!..
— Эй, ты! кричитъ онъ злому духу, — отдай папаху! пошутилъ, да и будетъ!
— Отдамъ, только попроси у меня прощенія
Озлился, осетинъ.
— Ну, ужъ этого ты не дождешься! Скоре я до скончанія вка прогоняюсь за этою папахой, чмъ буду просить прощенія у такой донгузъ [7] , какъ ты!
— Гоняйся! коротко отвтилъ духъ и исчезъ. А злополучный осетинъ и по сію пору мечется въ горныхъ ущельяхъ, ловя свою драгоцнную, вчно ускользающую отъ него папаху. Видали его и на Казбек, и въ Кайшаурахъ, и въ Кабард, и въ Дагестан: носится бднякъ, какъ вихорь, по всему Кавказу игрушкой оскорбленнаго бса, и не остановиться ему, согласно собственной своей клятв, до самаго свтопреставленія.
7
По-татарски — свинья.
1907