Рассказы, фельетоны, памфлеты 1901-1908
Шрифт:
Мы провели в хижине два дня, ели и пили там, а на третий день спустились обратно.
У первой хижины Графергерена нас ждал большой сюрприз: человек шестьдесят англичан стояло у входа, с удивлением наблюдая наш спуск. Во главе их, вытаращив от удивления глаза, стоял сам Графергерен.
– Вы не погибли? – испуганно крикнул он мне.
– Нет, как видите,– небрежно ответил я.
– Сэр! – закричал мне в самое ухо один англичанин, махая перед моим носом номером «Бернской газеты».– Сэр, если вы джентльмен, прошу вас, объясните вот это...
И он вручил мне вчерашнюю газету, где синим карандашом было обведено
НОВЫЙ АЛЬПИНИСТСКИЙ МАРШРУТ
Нашему неутомимому Графергерену удалось найти новый интересный маршрут для любителей альпинизма. Это находящаяся в нашем округе труднодоступная гора Мозерншпице, на которой он с чисто швейцарской заботливостью построил две хижины. К сожалению, приходится констатировать, что первая экспедиция на эту девственную вершину окончилась несчастливо: альпинист, первым отважившийся туда подняться, вчера сорвался в пропасть; видимо, он был недостаточно внимателен к советам проводника, о судьбе которого тоже до сих пор ничего не известно.
Это очень интересный, опасный горный маршрут, который благодаря этим своим особенностям привлечет множество альпинистов. Ведутся усиленные поиски двух трупов. Более подробные сведения можно получить в хижине г-на Графергерена у подножия Мозерншпице.
– Господа,– обратился я к англичанам,– все это выдумка господина Графергерена. Восхождение на эту гору не представляет никакой опасности. Дорога, право, вполне удобная. Это просто послеобеденная прогулка.
– Мы возвращаемся в Берн, господин Графергерен,– объявил один из англичан.– Этот господин, оказывается, жив, маршрут безопасный,– ничего интересного нет. Вы нас обманули. Идемте, господа! Мое почтение!
– Господа! Вы только подумайте: вас там может завалить лавиной...– жалостным голосом, чуть не рыдая, крикнул им вдогонку г-н Графергерен.
Больше мы ничего не слышали, так как удалились от его гостеприимной хижины.
Мимо нас пролетел сверху камень, и я до сих пор не знаю, сорвался он со скалы или его пустил нам вслед г-н Графергерен.
Мадемуазель Маргарету от необходимости посещать кладбище и молиться на моей могиле я освободил.
По-натуре я добрый.
О КАТОЛИЧЕСКОЙ ПЕЧАТИ [60]
Недавно я понес невосполнимую утрату: умерла моя тетя, которую я не знал, но которая даже чересчур хорошо знала меня, поскольку оставила мне в наследство пять годовых подшивок журнала «Доминиканская роза» [61] , органа монахов доминиканцев.
Каково могло быть назначение этого посмертного дара? Разумеется, мое исправление. Недаром в одном из номеров журнала напечатана такая декларация:
[60]
О католической печати. Перевод С. Востоковой.– Газ. «Право лиду», 9 января 1908 года.
[61]
«Доминиканская роза», «Святой Войтех», «Кржиж и Мария», («Крест и Мария»), «Святой Чех», «Святой меч» – чешские католические газеты и журналы.
«О,
Ах, милая тетя! Ты не хотела, чтобы я умер неумиротворенным! И вот я читаю «Доминиканскую розу». На улицах я останавливаю людей и спрашиваю их:
«Читали ли вы „Доминиканскую розу“»? В трактиры я уже не хожу, а провожу вечера в набожных размышлениях и чтении таких достойных журналов, как «Св. Войтех», «Кржиж и Мария», «Св. Чех», «Св. Меч», «Властенец», «Ческе кветы» и другие.
Я читаю все: рассказы, стихи, изречения. Потоки слез льются из моих глаз. В одном из этих журналов я прочел рассказ «Богохульник». Речь там идет вот о чем. В некоем селе на Мораве жил негодяй, который надумал в великую пятницу угостить своих гостей свининой. Пошел он заколоть поросенка. Связывая его, он несколько раз допустил грех богохульства. Небо не могло уже больше терпеть его злодеяний. Наказание пришло незамедлительно: богохульник, сам не зная как, вонзил себе в сердце нож и тут же на месте умер, а поросенок весело побежал к дому приходского священника.
А сколько красоты таится в другом рассказе, «Божьи мельницы». Эпиграфом к нему служит изречение: «Божьи жернова мелют медленно, но верно». На крыше костела работали три кровельщика: католик, евангелист и неверующий. И возжелал бог, чтобы упали они с крыши. И произошло чудо: неверующий разбился насмерть, евангелист сломал руку и ногу и только католик не понес никакого урона. Увидя это, евангелист тут же перешел в католическую веру.
В одном из рассказов повествуется о том, как однажды молния ударила в группу рабочих. Те из них, которые были социалистами, получили страшные ожоги.
«Слава богу,– сообщает писатель,– из двадцати рабочих социалистов было только двое».
Как видим, тут еще для социалистов все обошлось сравнительно благополучно. Хуже пришлось одному социалисту из деревни. Встретил он как-то приходского священника и не поздоровался с ним, Его тут же разбил паралич.
Паралич, провидение божие, молния – это излюбленные концовки таких произведений, особенно в «Святом Войтехе». Иногда вместо них выступает инквизиция. Но поскольку церковь все-таки не хочет отставать от прогресса, один католический писатель ввел в рассказ автомобиль, который задавил неверующего.
Человек просто не в силах оторваться от такого рода занимательных рассказов. Но привлекают и философские рассуждения, Например: «Можно ли считать оскорбление пророка Ильи преступлением против религии?» Ответ совершенно непререкаемый: «Конечно!» Ведь это так логично, что за пророка Илью дают шесть месяцев кутузки. Раньше за такое злодеяние преступников бросали медведям.
Однако следовало бы констатировать: все же существуют люди, которые раньше вели греховный образ жизни, но которым достаточно было указать на какое-нибудь чудо, как они тут же возвращались в лоно святой католической церкви.