Рассказы, фельетоны, памфлеты
Шрифт:
Наконец, как и предполагал начальник тюрьмы, капеллан добрался до пекла. Надзиратель счел нужным вмешаться в разговор и добавил то, о чем капелла забыл упомянуть при перечислении адских мук:
– Черти будут лизать вас, Шейба, огненными языками,– выпалил он, вытаращив глаза.
– Ну и пусть,– серьезно ответил Шейба.
Капеллан терял терпение. Рядом в коридоре шумели арестанты, надеявшиеся по дороге в часовню подобрать бычок, они кричали:
– Хотим в костел, в костел!
– Вы слышите, Шейба, ваши товарищи жаждут освежить свои души посещением часовни, а вы их этого лишаете. Вы понимаете, что это смертный
– Я тоже хочу в костел, ваше преподобие, я добрый католик и умру в той вере, в которой меня воспитала мать, но даром быть министрантом не хочу.
– Стоит вам после мессы попросить у господина начальника прощения, и он снова станет давать вам этот кнедлик.
Шейба пожал плечами. Он чуял подвох. После мессы! Ишь! Ну, нет! Не на такого напали. После он ничего не получит, посадят в карцер на хлеб и воду.
– Ваше преподобие,– добродушно сказал Шейба,– кто станет покупать кота в мешке? Береженого бог бережет. Вы говорите, ваше преподобие, господь бог вычеркнет меня из числа сыновей своих. Господу, ваше преподобие, дела нет до таких арестантов, как я. Только я без кнедлика служить не буду.
– Вы верите в бога, Шейба?
– Верю.
– Верите, что бог накажет вас за непокорность?
– Верю.
Этот ответ сбил капеллана с толку. Если бы Шейба сказал: «Не верю», он бы ему доказал, наверно, доказал бы, что его ждет божье наказание за неверие. А тут что сказать? Ему нужен министрант, во что бы то ни стало, иначе он не сможет отслужить мессу и потеряет десять крон.
– Шейба, прошу вас, пойдемте в часовню.
Ого! Капеллан его просит! Шейба почувствовал себя еще более значительным. Он знал, что садясь нарушает правила, однако опустился на нары.
«Кто хозяин положения? – подумал Шейба.– Я!»
– На вас наденут кандалы,– добавил к просьбе капеллана надзиратель, желая придать ей вес.
– Ваше преподобие, если вы пообещаете мне, что – я получу кнедлик и что мне ничего не сделают, я пойду. А иначе не пойду, даже если меня будут в карцере до посинения держать.
– Обещаю вам,– сказал капеллан. Шейба, встав, подошел к капеллану:
– Ваше преподобие, я еще попрошу – дайте мне руку.
Сбитый с толку капеллан решил, что Шейба хочет облобызать его руку в знак благодарности. Но Шейба бодро потряс протянутую ему руку, добродушно прибавив:
– Уговор дороже денег.
Капеллан чуть не лишился чувства от испуга. Что, если Шейба бывший убийца? Ведь капеллан никогда не спрашивал, за что он сидит. По дороге к часовне священник спросил у Шейбы, который шагал с видом победителя, выигравшего почти безнадежное дело:
– За что вы, собственно, сидите?
– За грабеж, ваше преподобие, за мелкий грабеж.
Слава богу, всего лишь за грабеж. Вздохнув с облегчением, капеллан отправился к начальнику тюрьмы сообщить об условиях, на которых арестант Шейба согласился прекратить бунт. Начальник тюрьмы выругался, но что поделаешь, рукопожатие капеллана обойдется государству в сто кнедликов ежегодно.
Богослужение прошло, как положено. Шейба выполнял свои обязанности с еще большим рвением, чем раньше...
После мессы капеллан вместе с начальником тюрьмы отправился выпить винца.
– Посудите сами, господин начальник,– сказал священник в винном погребке,– три золотых за проповедь, это все-таки слишком мало. Позаботьтесь, чтобы
А в это время Шейба, вкушая с таким трудом доставшийся ему кнедлик, говорил с набитым ртом:
– Н-да, братцы, богу до меня дела нет, но без кнедлика я ему не слуга.
С тех пор в камере номер 18 Шейба пользуется неограниченным уважением.
Такова жизнь [70]
(Американская юмореска)
Мисс Мэри сказала мистеру Вильсону! – Милый Вильсон, нужно быть искренними, ведь уже завтра мы станем мужем и женой. Каждый из нас не без греха. Расскажем же друг другу всю свою жизнь.
– Я должен начать первым, не правда ли? – спросил мистер Вильсон.
70
Такова жизнь. Перевод Е. Рулиной – «Светозор», 31 января 1908 года.
– Начинай,– сказала мисс Мэри, только ничего не пропускай.
– Ладно,– сказал мистер Вильсон, устраиваясь поудобнее и раскуривая трубку.– Родился я в Мериенс, в Канаде. Отец мой, милая Мэри, был добрый человек и очень сильный, Медведей по лесу гонял. Короче, добряк каких мало. Так мы спокойно прожили пять лет. И хотя мне было всего-то пять лет, я помню, что отца тогда упекли на десять лет. Ведь он зарабатывал для нас как мог и чем мог. От Мериенс до самых нижних озер нет ни одного более или менее богатого человека, который бы до сих пор не вспоминал про банду папочки Вильсона. Он заработал для нас кучу денег грабежом богатых фермеров. Мне, четырехлетнему карапузу, папочка сделал на именины самый лучший подарок, какой только может быть,– взял меня с собой поглядеть, как они у озера будут купца грабить. «Через год возьму тебя опять»,– обещал он, и так жаль, что его и мое желание не сбылось,– как я уже сказал, папочка схлопотал десять лет.
Но даже и тогда он сумел сохранить хладнокровие, так как после объявления приговора заявил: «Джентльмены, благодарю вас от имени своих детей, Я тратил в среднем два доллара в день. В году 365 дней, стало быть, за год я истратил бы 730 долларов. За десять лет – 7300 долларов. Джентльмены, еще раз спасибо вам от моих детей за 7300 долларов. Ура!»
Хозяйство вела моя матушка. Она решила, что хватит жить в глуши, лучше переехать в какой-нибудь город. Хозяйство, правда, продать было трудно, потому что мать хотела получить за него большую сумму, гораздо большую, нежели соглашались за него заплатить. Тогда она просто застраховала наше имущество. Запасы мы тайно распродали. Мне было ровно шесть лет, когда мама подозвала меня к себе и сказала:
– Мой мальчик, я думаю, твой отец будет тобой гордиться, потому что в таком раннем возрасте ты проявляешь такие способности. Хотел бы ты посмотреть на большой костер? Знаешь, на такой костер, как если бы загорелся наш дом и с ним все остальное?
– Конечно, хотел бы.
Матушка продолжала:
– Ты мечтал о коробочке спичек, на тебе целых пять, и, раз уж ты от этого получишь удовольствие, подойди к сараю, подожги пучок соломы, но только никому ничего не говори, даже если бы отец, когда вернется из тюрьмы, убил тебя – помнишь, как он застрелил негра Торри?