Рассказы и сказки
Шрифт:
— Мать говорит — злой. Ссорятся они сильно, а влетает мне… Хорошо, уезжает скоро.
Раньше мир был прост.
Он был чуть больше улицы, на которой жил Вовка.
Где-то неподалёку, вероятно за речкой, лежали города и страны, нарисованные на карте, — Ленинград, Москва, Африка, — о которых говорило радио и о которых писали в книжках.
В мире жило не так уж много людей, и все они относились к Вовке наилучшим образом.
Жизнь была
Теперь всё изменилось.
Люди, города, дороги обрушились на Вовку, как водопад, самолёт впервые оторвал его от земли, Курятня — испугала.
Вовка трусил.
Он отчаянно трусил.
Его пугала непонятность того, что делается в обеденный перерыв в бараке у Кожаного. Пугал вахтёр с винтовкой. Пугала тётя Маня.
— Если кто спросит, — наставлял Вовку Григорий, — говори: несёшь обед.
Кожаный твердил:
— Был в милиции. Найдут твою маму. Сказано — приедет. На третий день.
Маминого приезда Вовка ждал как избавления.
Хлеб, колбаса и повидло, которое купил Григорий, уже кончились.
Ели мальчики мало и где придётся: то с Кожаным в столовой, то прямо на базаре — на мелочь, которую тётя Маня давала Григорию.
Проснувшись на третий день утром, Вовка сразу же вспомнил: сегодня должна прийти мама!
Он весело привскочил на кровати, но при первом же взгляде на тусклое окно, чёрный потолок, на Григория, сопящего на полу, чувство радости погасло.
В полдень снова отправились к Кожаному.
В проходной Вовка хотел, как всегда, незаметно проскользнуть мимо вахтёра, но тот неожиданно наклонился и спросил:
— Ты к кому, мальчик?
— К маме…
Вовку бросило в холод, затряслись руки. Не поднимая глаз, он просеменил мимо вахтёра и еле живой доплёлся до барака.
— Что он тебя спрашивал? — настороженно спросил Кожаный.
— К кому иду.
— А ты что?
— К маме, сказал.
— Правильно! А, чёрт, заметили…
В складе Кожаный на этот раз замешкался. Когда он наконец передал Вовке сумку, она была вдвое тяжелее обычного.
Вовка потащил сумку к выходу и уже у самых дверей столкнулся с молодым мужчиной в серой шинели без погон.
— Ты откуда? — удивился молодой. — К вам приходил? — обратился он к Кожаному.
— Д-да… То есть нет. — Кожаный замялся, как клещами, больно сжал Вовке плечо и незаметно стал выталкивать Вовку из барака. — Заблудился малец. К мамке обед носил. Сейчас я его провожу.
Молодой — видно, начальник — с подозрением посмотрел на жёлтую сумку, на Вовку, хотел было ещё что-то спросить, но промолчал.
Кожаный вывел Вовку во двор.
— Пулей! — сквозь зубы процедил он. — Если задержат…
Вовка медленно двинулся к проходной.
Там
Он уже прошёл было барьер, как вдруг один из вахтёров нагнулся и схватил его за руку.
— Постой-ка, — сказал он, — что-то ты больно зачастил к нам! Спрашиваю: «Чей?» — продолжал он, обращаясь к товарищу. — Никто не знает. «Что носит?» Никто не ведает. — Вахтёр перегнулся через барьер ещё больше и запустил руку в сумку: — А ну показывай, что у тебя там.
Из сумки появился свёрток, туго перемотанный тряпкой. Вахтёр рванул её, тряпка лопнула, и в прореху вылез блестящий чёрный носок новенького сапога.
— Из склада воруют, — тихо промолвил вахтёр и вдруг отчаянным голосом закричал: — Стой!
Но Вовка уже мчался прочь, не чуя под собою ног.
Подлезая под барьер, вахтёр замешкался. Когда он выскочил из проходной, Вовка уже успел юркнуть в кусты.
Там ждал его Григорий.
Этому не нужно было объяснять ничего. Григорий тотчас же бросился напролом, в самую гущу кустов, перелез через какой-то забор, пробежал огородами и, шмыгнув в первый попавший сарай, затаился. Вовка не отставал.
— Что там было? — задыхаясь, спросил Григорий.
Вовка рассказал.
— Ну и дурак! — неожиданно заключил его приятель. — Теперь тебе такие сапоги дадут, только держись! Вахтёры не поймают — Пал Фанасич прибьёт!
Вовка, серый от испуга, молча стоял у стены.
— Вот чего, — решительно сказал Григорий, — теперь тебе деньги нужны. Без них пропадёшь. Когда ещё мать придёт… Скидавай куртку, я мигом.
Вовка покорно снял куртку, сел у стены на корточки и, зябко сунув ладони между коленей, стал ждать.
Прошёл час или больше.
Григорий не возвращался.
Вовка продрог. У него не попадал зуб на зуб.
Каждый раз, когда около сарая фырчала машина или слышались голоса людей, ему казалось, что вот-вот откроется дверь, в сарай войдут и его схватят.
В отчаянии он решился уйти, выбрался на цыпочках из сарая, перелез через забор и, боясь оглянуться, пошёл по дороге к посёлку.
Ноги сами принесли его к базару, туда, где должен был продавать куртку Григорий.
На базаре было много рыбаков, кипела разноголосая толпа и стоял огуречный запах свежей рыбы.
Вовка сразу же потерялся в суетливом, занятом своими делами скопище людей.
Толпа швыряла его из стороны в сторону до тех пор, пока у него не закружилась голова и смертельно не захотелось присесть.
Когда он выбрался из толпы, то наконец увидел Григория.
Тот стоял у лотка с одеждой и примерял мохнатую круглую кепку. Куртки в руках у него не было.
— Гриша! — Вовка бросился к нему и ухватил за рукав. — Гриша…