Рассказы и сказки
Шрифт:
Вертится на снегу, как большой жук.
Я кидаюсь к нему с сачком.
Слышу, справа и слева от меня с шумом поднимаются тетерева. И что-то кричит сынишка.
Но мне не до него: стараюсь сачком накрыть косача. От резких движений фонарь прыгает у меня на животе, свет мечется по снегу, как струя из пожарной кишки в руках расшалившегося мальчишки. Косач на миг исчезает во тьме, но я тут же — наизусть уже — накрываю его.
Есть!
Со всей силы жму сачок в снег. Перехватываю палку. Подсовываю под сачок руку. Сачок пуст.
Эх
Да что там всё время кричит сынишка?
Где он? Куда девался его фонарь?
Направляю струю света на голос, вот он за берёзой — лежит в снегу.
В несколько скачков я около него.
Кричит:
— Тихонько, тихонько, осторожно!
— Да что с тобой?
— Тихонько сунь руки. Под живот, под самый живот!
Я коленями в снег, руками — без перчаток, снег жжёт — под сынишку и хватаю жёсткие толстые перья. Крепко держу за крыло, перехватываю за царапающие лапы, тащу!
Косач!
Он так сильно рвётся, что вот выпущу.
Но сынишка уже на ногах. Хватает косача за свободное крыло и вместе мы засовываем живую добычу в корзину, крепко обвязываем её тряпкой.
— Я гляжу, — торопится рассказать сынишка, — из снега прямо у ног моих высунулась голова. Чёрная. Вертит носом, глазами хлопает. Я — бух в снег, прямо на неё. Он подо мной ворочается, щекочет. Ору, ты не слышишь. А ловко я его пузом-то?
Ловко-то ловко, что и говорить! А вот стекло у фонаря раздавил, конечно, и сачок сломан.
Ну, да это не считается, когда живого косача руками поймал. К тетеревам, когда они на деревьях сидят, и на выстрел не подойдёшь.
Мышарик
Когда снег покрыл землю, в избе стали нас донимать мыши. Мой сынишка поставил на них мышеловку-живоловку.
Утром смотрим — приманка съедена и в мышеловке лежит мёртвая мышь. Полевая мышь: крупная, с блестящим чёрным ремешком на спине.
В поле голодно стало — вот она и пришла в избу. Это понятно.
Но почему она мёртвая?
Рассмотрели — череп у неё прогрызен, и мозг выеден. Кто это сделал? Какой хищник мог протиснуться сквозь частую проволоку живоловки, такую частую, что даже мыши сквозь неё не пролезть?
Вечером сынишка опять насторожил живоловку. И мы легли спать. Я скоро заснул, а он, оказывается, не спал — караулил. Ночь была лунная.
— И вот, — рассказал он утром, — когда все заснули и всё затихло, из-под пола вылезла большая мышь. Она села на задние лапки, пошевелила усами и потом сразу побежала к, мышеловке. Вошла в неё и дёрг за приманку!
На полу белый свет из окна — мне всё видно.
Трык! — дверца захлопнулась, воровка попалась. Со страху она забилась в уголок и больше не трогала приманки. Я всё не сплю: смотрю, что дальше будет.
Вдруг катится к мышеловке мышарик.
— Кто? — перебил я сынишку.
— Мышарик. Ну, знаешь, я такой придумал — девочек пугать.
— Ничего не знаю, — сказал я. — Какой
— Ну, такой шарик, блестящий. От детского бильярда, знаешь? Я попросил маму, она мне зашила его в серенькую тряпочку. А сзади хвостик тряпичный. Покатишь по полу, — он, совсем как мышка, бежит. Только хвостик по полу шлёпает. Да всё равно девочки боятся: думают, настоящий, да ещё какой-нибудь очень страшный, кусачий.
— Так это ты свой мышарик к мышеловке покатил?
— Совсем не я. Какой ты непонятный! Живой мышарик. Он сам.
— Бежит и хвостом по полу шлёпает?
— Нет, у этого хвостик не шлёпал.
— Гм… Ну, дальше?
— Ну, он к мышеловке. Вытянулся тоненькой колбаской и скользнул между двух проволок. Вот мышь испугалась! Бегает по мышеловке. А мышарик прыг! — прямо ей на спину. Мышь и упала мёртвая.
Мышарик посидел-посидел у неё на голове. Потом скатился — и к приманке. Приманку съел, ещё рыльце поднял и марш из мышеловки. Под твою кровать закатился. — Стой, — опять перебил я сынишку. — А рыльце у него какое, видел?
— Видел. Длинноносенькое, хоботком. Только не такой хобот, как у слона, а востренький.
— А! — сказал я. — Тогда всё понимаю. Это землерой. Самый крошечный зверь, сродни кроту и ежу. Он жуков ест и вот даже с крупной мышью справляется. Он и в избу к нам за мышами пришёл.
— Это он в лесу землерой, — сказал сынишка. — А в избе земли нет. Я так и буду его звать — мышарик.
— Ну что ж, зови.
Плавунчик
Преудивительная у нас водится птичка. Называется — плавунчик.
Где бы вы ни жили летом — на Волге, на Кавказе или в жарких степях Казахстана, под Ленинградом, под Москвой или на Камчатке, — всюду вы можете этих птичек встретить. И всегда неожиданно. А назавтра придёте туда, где их видели, — их уж нет.
Ищите их на море, в озере, на реке, в пруду. Даже если около вашего дома есть просто большая яма, — и тут вам могут попасться на глаза плавунчики. Была бы в яме вода.
Птички эти из куликов. Кулики — стройные такие птицы, на очень длинных ногах и с очень длинным носом. Живут больше по болотам, по берегам рек, озёр. Но они не плавают, не ныряют: только бегают у воды по берегу и кланяются носом до земли. Носом они достают себе еду в тине, в иле, под камешками или в траве.
Кулики-то плавунчики, — кулики, да у них, как говорит мой сынишка, всё шиворот-навыворот. Носик у них не такой уж длинный, ножки тоже. И редко увидишь их на берегу: они всё плавают.
Спросите, на кого плавунчики похожи? Как их узнать, если встретишь?
Узнать их очень легко. Ростом плавунчики примерно со скворца. Похожи они на те нарядные цветные поплавки, что покупают молодые удильщики в городских магазинах. Особенно похожи, когда сидят и танцуют на волнах, как поплавки. Сами белые, и серые, и красноватенькие — пёстро расписаны.