Рассказы из шкафа
Шрифт:
Мы приехали домой. Дядя Степа даже сам для меня смастерил кровать, большую такую. И обои красивые они поклеили. А на потолке – звездочки. Звездочки, это хорошо конечно. Но я такая дурочка, так в первую ночь плакала. Просто ждала, пока луна выйдет, пока ко мне в комнату зайдет, а ее все не было и не было. Мне так спать уже захотелось, а она так и не пришла. Я уже волноваться стала: вдруг, там тучи, и ей не пробиться.
А потом я к окошку подошла и пролезла под занавеской к подоконнику. Хорошо, что он широкий. Хоть спи на нем. А через окошко и не видно ничего. Вокруг дома и дома. Куча фонариков, но все они не настоящие, искусственные. Непохожие на луну
Саша с утра спросила, как мне спалось. Я, конечно, не плакса, но мне почему-то так грустно стало, я аж расплакалась. Говорю, что страшно одной в комнате. Темно. Рассказала ей, как луна ко мне приходила, как она целовала, успокаивала. Саша серьезно меня слушала, не перебивала совсем. А вечером дядя Степа мне большой фонарь принес. Нет, не фонарь, ночник это называется. Мне Саша сказала. Он большой и круглый, как луна. Дядя Степа его на стену повесил, чтобы мне не грустно было. Хорошие они такие. Для меня же специально такой искали.
Сегодня мы с Сашей гуляли в парке – у них недалеко от дома парк настоящий – и я там другим тетям стихи рассказывала. Вот честное словно, у меня за две недели такие зубы выросли – загляденье. А парке еще собачка была. Ножки короткие, пухленькая. Она мне все руки расцеловала. Я ее обняла, а она давай мне лицо лизать. Даже и не знала, что собаки такие мягкие и вонючие, такие скользкие и такие добрые. Я как маленькая на земле сидела, а собака со мной играла. Саша смеялась, на телефон нас записывала, Степе вечером показать. Да, Степа обиделся, что я его дядей называю. Он просто Степа теперь. А ночью мы пили чай на кухне все вместе. Мы смеялись и перемазались малиновым вареньем. Я никогда не думала, что можно быть такой грязной и такой счастливой одновременно.
Я Саше больше не говорю, что мне грустно и страшно по ночам, но она все замечает. Я боюсь, что если я недовольной буду, они меня обратно отдадут. Степа научился крендельки делать из волос. У него почти получается уже. А Саша почти научилась печь торт. Мы с ней в муке перемазались, а толку никакого. Ну, мы быстро за коржами сбегали и сгущенкой их залили, чтобы Степа с работы пришел и порадовался. А еще, чтобы он не узнал, что мы совсем не умеем печь.
Я боюсь, что Саша и Степа меня назад вернуть хотят. Они все чаще шушукаться стали, шептаться, когда думают, что меня нет. А как только я прихожу, они замолкают. Может, у них будет маленький? Маруся мне рассказывала, что она в одной семье три года прожила, а у них потом свой маленький появился, и они ее обратно вернули.
Так и есть, Саша сказала, что у нее две новости. Первая – они ждут маленького. А вторую она мне потом расскажет. Я очень за них рада, только мне грустно немножечко. Обратно не хочется. Я их люблю уже сильно. И даже маленького.
Степа пришел и велел вещи собрать. Я плакать не стала, я к этому долго готовилась. В машине уже не удержалась и спросила, в какой они детдом меня везут. Мой далеко позади остался. А мне бы туда хотелось. Там Маруся умеет делать крендельки, и луна меня ночью в щечку целует. Степа машину остановил, а Саша назад ко мне пересела. Долго плакала так, обнимала меня, целовала,
Мы приехали в дом. Далеко-далеко от города. У нас тут целых три комнаты. Но это не главное. А я даже не знаю, что главнее. У меня теперьсвоя большая комната, и каждую ночь мне в окно улыбается луна. Я правду говорю, она теперь улыбается. А еще Саша и Степа привезли мне собаку. Мягкую, теплую и самую настоящую. Но самое главное – у нас теперь будет маленький. Мы не знаем, как его назовем. Но мы его уже очень любим. Мы вообще всех теперь любим. Потому что мы – семья. Самая настоящая.
Вера
– Я вам сказал, когда этот отчет закончить, а?! Я вчера сказал?! Почему он сегодня не готов?!
– Алексей Степанович, ну, не успела я! – Вера, вскипев, вскочила со стула. – Вы ведь только утром вчера мне данные предоставили! Что бы я обрабатывала?!
– Дерзите, Вера Анатольевна! Вот зачем дерзить, а? Я к вам как отец… Как отец я к вам…
Шеф страдальчески вскинул брови и прижал ладонь к груди. Вера хмурилась, терпела, комкала бумажку…
– Ладно, ладно, Алексей Степанович! До завтра сделаю!
Вера схватила со стола рабочую флэшку, и, не прощаясь, выскочила из кабинета. На улице опять пошел снег. Чертов март хорошел день ото дня.
Вера безумно радовалась, когда ее взяли на работу в шикарную фирму, да еще не кем-нибудь, а руководителем отдела. Правда, отдел состоял только из Веры, да из таинственных Маргариты и Софии Алексеевны, которые на работе никогда не появлялись. Но зарплату отец им платил исправно, а на хрупкие Верины плечи свалился тройной объем его бессмысленных и беспощадных заданий.
Вся жизнь Веры теперь пестрела докладами, отчетами и дедлайнами. А она думала, что работа позволит ей вздохнуть свободно… Еще бы, такому приличному заработку могла бы позавидовать любой. Только вот деньги у Веры копились, а тратить их было некогда.
Но постоянные недосыпы, перекусы вместо обедов и полное отсутствие выходных Веру заботили мало. Ей было тоскливо оттого, что у нее не хватало времени на любимое дело. Вера любила писать. Причем истории разные: веселые и не очень, правдивые и совсем небывалые. Вера любила мечтать, а новая работа напрочь это у нее отняла.
И вот вчера, впервые за пару месяцев, Вера позволила себе написать рассказик. Малехонький, о двух смешных стрекозах. Час удовольствия обернулся полуторочасовым ором от Алексея Степановича.
«Игра не стоит свеч», – шепнула себе Вера, заходя в холодный подъезд.
Она наскоро перекусила обезжиренным йогуртом, создававшим видимость, что она за собой следит, и уселась за компьютер. Цифры, цифры, казенные слова… До чего ж скучно, до чего муторно!
Вера хлопнула крышкой ноутбука. Одумалась. Раскрыла его снова. Отвернулась. Посмотрела в черный провал окна и увидела там солнечного мальчишку, играющего на флейте, увидела луг и разбойников, окруживших маленького предводителя. И как он добился такого влияния? Хотя вон тот, черноглазый, явно мальчишку недолюбливает, уж не вышло бы чего… Да нет, здоровяк в потертой шляпе точно не допустит никаких бесчинств в своей компании. Мальчишка главный только формально, он – сын бывшего вожака. А вот этот, в шляпе – друг вожака. А что же с самим вожаком? Куда же он сгинул?