Рассказы мыла и веревки
Шрифт:
– Посмотрите, пожалуйста, его записи. Может, что сохранилось?
– Я разве неясно выразилась? Мы вынесли все.
Джонстон свернул купюру трубочкой, сунул ее женщине в карман халата и продекламировал:
– Могла бы стать ты богачом, а осталась ни при чем!
Спустился по лестнице, сел в робокар и приказал:
– На кладбище!
Через двадцать минут машина остановилась рядом с воротами, украшенными золотыми крестами.
В клумбе ковырялся пожилой горбун с опухшим лицом и кривыми, видимо, когда-то переломанными ногами. Джонстон, ни на что особенно
– Не знаете, где захоронение Федора Андреева?
Тот ухмыльнулся:
– Выпивка есть?
Джонстон достал с заднего сиденья бутылку.
Привратник поманил его пальцем, приглашая в сторожку:
– Промочить горло перед беседой – всегда хорошее дело, – сказал он. Пропустил стопку, понюхал перепачканный землей рукав робы и густо крякнул. Джонстон терпеливо ждал.
– Так зачем вам Федор? – дохнув перегаром, спросил привратник.
– Вы знали его? – Джонстон ответил вопросом на вопрос.
– Такое не забудешь. С пятнадцатого этажа, да на асфальт… Я тогда в морге санитаром работал. Тела обмывал, зашивал, ну и так далее. Как привезли Федора – патанатома вывернуло наизнанку. Весь ужин на полу… Так зачем Вам Федор-то? При жизни парень был никому не нужен, из морга никто не забрал. Так и схоронили за казенный счет. А тут вдруг занадобился.
Джонстон ощутил какую-то симпатию к опустившемуся человеку, почувствовал острую потребность выложить ему все:
– Я ездил в местный университет по обмену. Мы тогда искали новые идеи, разработки, все, что угодно. У вас же полно гениев, только они почему-то никогда не доводят дело до производства…
– Ото ж, – перебил привратник и опрокинул еще стопку. – Я вот придумал пилораму с ручной пилой, так не нужна никому. Кругом электричество. Ладно, ври дальше.
– Я правду говорю, – оскорбился Джонстон.
– Это выражение такое, народное. Балакай, типа, дальше.
Джонстон записал идиому в карманный компьютер и продолжил:
– Когда я разбирал дипломные работы, мое внимание привлек один проект. Вернее, приложение к нему. Обычная общая тетрадь, исписанная студенческими каракулями. Признаюсь честно, я украл ее. Никто не заметил пропажу. Ваш Федор – что-то вроде Ады Лавлейс.
– Это еще кто? – привратник наполнил стопку, отрезал кусок хлеба, намазал маслом и положил сверху ломоть вонючей колбасы.
– Когда-то она описала основы компьютеров. Федор же на девяноста шести листах заложил основы искусственного интеллекта. Многие бились над проблемой машинного разума, но собрать разрозненные куски воедино смог только он. Наверное, Федор и сам не знал, какой подарок человечеству он сделал. Вы, может быть, слышали, о топологии Джонстона? Она используется во всех современных роботах. Так вот, автор ее на самом деле – Федор Андреев. Я хотел восстановить справедливость и предложить ему должность ведущего инженера корпорации…
Джонстона поразили перемены в привратнике. Лицо исказилось тупой злобой, глаза сверкнули бешеным огнем. Сторож прожевал колбасу, опрокинул стопку и прохрипел:
– Тварь он, твой Федор. Мразь! Туда ему и дорога, уроду!
– Почему? – поразился Джонстон.
– Я
– Но прогресс не остановить! – растерянно сказал Джонстон. – Если бы не Федор, кто-нибудь другой обязательно создал бы искусственный интеллект!
– Позже, – махнул рукой привратник. – На мой век работы хватило бы. А после меня хоть трава не расти.
Разговор начал утомлять Джонстона:
– Где могила Федора? Вы не ответили!
– Кто же знает, где? Его даже не отпевали. Поставили деревянный колышек и жесточку с именем. Колышек сгнил, а жесточку выбросили.
– Вот она, вселенская справедливость, – вздохнул Джонстон. – Федор осчастливил человечество, а у него нет даже могилы. И душу его забрал дьявол.
– Нет, не забрал. Не самоубийца Федор, – возразил привратник. – Столкнули его.
– Откуда вы знаете?
– Человек, если хочет сойти с крыши, всегда зачем-то снимает очки. В тот раз патологоанатому пришлось выковыривать осколки из… хи-хи… отбивной. Но кому это интересно?
– Мне! – Джонстон хлопнул на стол купюру и вышел из сторожки. Он опоздал навсегда. Больше он ничем не мог помочь Федору, который только что сидел перед ним.
Смерть героя
В бронированной кабине ударного вертолета «Апач» пилот Пол Смит чувствовал себя уверенно. Как-никак, даже стекло легко держит очередь из крупнокалиберного пулемета. А у горстки обреченных русских не было даже их.
Смит вел машину низко над остывающей пустыней. Иногда вертолет встряхивало, и пилот видел, как в передней кабине покачивается белый шар – шлем стрелка-оператора бортового вооружения Германа Шолля.
Очки ночного видения превращали непроглядную ночь в день. Русские солдаты, очевидно, слышали гул турбин «Апача». Они бежали, пытаясь спастись от неминуемой гибели, падали на землю, и закрывали голову руками. Дробно рокотала пушка, и Шолль бодрым голосом давал направление на новую цель.
Над головой лопасти несущего винта кружились в бесконечном вихре, стрелки приборов неподвижно застыли в зеленых секторах, война казалась обыденной и простой, но Смиту претило уничтожать… убивать беззащитных людей. Зато его напарник разошелся не на шутку:
– Еще один! – радостно крикнул по переговорному устройству Шолль. – Я, похоже, переплюнул прадеда!
– Не понимаю. Поясните.
– Он когда-то охотился на зайцев в славном округе Мюльфиртель! Говорил, настрелял девятнадцать штук!
– Вас понял, – поморщился Смит. – Пора домой! Горючего мало.
– Погоди! – крикнул оператор. – Вижу еще одного! Давай и его для ровного счета! Крути под девяносто влево!
Смит, повинуясь приказу, бросил машину в вираж. Прицельная система захватила живую мишень. На дисплее появилась картинка: русский пехотинец. Но почему он стоит в полный рост? Почему не пытается убежать? Шолль, верный привычке стрелять в упор, молчал, и Смит разглядел в руках солдата противотанковый гранатомет. Вдруг время помчалось с бешеной скоростью.