Рассказы на ладони

Кавабата Ясунари

«Слушай-ка внимательно. Какие-то наглецы вознамерились подёргать сегодня за нашу с тобой верёвочку», — сообщила мужу Ранко по телефону из гримёрной. Муж сонно промямлил: «Вот как… Ну что ж, поднимаю её наверх».

«Нет, подожди, у меня есть идея», — засмеялась Ранко. «Ты только пойми, это, конечно, юные разбойники. Но они ведь вызывают на "бис" и меня. Так что они работают на мою славу. И я хочу их отблагодарить по-умному. Ты им на свой конец верёвки привяжи чего-нибудь вкусненького. Ну, например, булочку. Эти ребята, наверное, ничего с утра и не ели. Доставим им удовольствие. Пусть говорят, какая я добрая — моей

славе это не повредит».

«Хорошо», — нищий поэт на другом конце провода утвердительно зевнул, хотя у него не было денег даже на то, чтобы купить простого хлеба. Он осмотрелся. В комнате не было ничего подходящего, кроме букета цветов, который достался Ранко в театре. Ну что ж, посмотрим, обрадуются ли озорники цветам, а не булке.

Когда один из этих весёлых хулиганов со всей силы дёрнул за верёвку, она подалась на удивление легко, и к ним спустилось нечто, завёрнутое в газету. Они задрали головы — окно на третьем этаже было затворено. Они развернули газету — там были цветы. Это были искусственные цветы, надёрганные мужем Ранко из букета. Мальчишки обрадованно закричали: «Шикарно, ну ты даёшь, Ранко!»

— Здорово придумала, уважаем!

— Нужно завтра эти цветы бросить ей на сцену!

Каждый мальчишка засунул себе по цветку за отворот кимоно, рукава отвисали под тяжестью искусственных цветов.

— Ребята, а с чего это мы взяли, что это фокусы Ранко?

— И вправду. Она ведь ещё в гримёрной.

— Тогда это проделки её мужа.

— Ещё лучше!

— Он ведь как-никак поэт!

Как бы то ни было, но на следующий день цветы были брошены к ногам Ранко.

Однако Ранко не была бы актрисой в Асакуса, если бы она возвращалась домой так поздно только из-за ночных репетиций. Со своими коллегами она частенько заходила в одну закусочную в весёлом квартале Ёсивара, где сакэ подавали до трёх ночи. Бывало, что клиент приглашал её и в какое-нибудь более освещённое заведение. Про всё это было прекрасно известно нашим озорникам. После того, как они получили в подарок цветы, их симпатии были на стороне мужа.

«Давайте-ка проучим её. Кто-то из нас пойдёт прогуляться с её мужем. Другой в это время поднимется к ним в комнату, соберёт свёрток с её одеждой и косметикой и привяжет его. Когда она пьяная вернётся домой и дёрнет за верёвочку, к её ногам упадут её пожитки. Вместе с записочкой: «Хватит, мне надоело, убирайся!»

Приготовления были закончены. Ранко прогуливалась вместе со своим клиентом. И вдруг откуда ни возьмись — мальчишка. «Послушай, Ранко, а ты не боишься, что за твои номера муж тебя выгонит из дому?»

— Брось! Он у меня там привязанным спит.

[1930]

Лилия

Это было, когда девочка по имени Юрико, что значит Лилия, только-только пошла в школу. Была у неё любимая подруга Умэко.

«Бедняжка Умэко! И карандаш у неё совсем коротенький — с пальчик, и учебники она носит в старом портфеле своего старшего брата».

И вот, чтобы ничем не отличаться от своей лучшей подруги, Юрико пилочкой перочинного ножа отпилила от своего длинного карандаша маленький кусочек и со слезами настояла на том, чтобы родители купили ей мальчишечий ранец — у неё ведь не было старшего брата.

Когда Юрико подросла и училась уже в старшем классе, её

лучшей подругой стала Мацуко — «Сосёнка».

«Мацуко такая красивая! Но ей всегда зябко, уши и пальцы у неё красные от холода. Бедная, бедная Мацуко!»

И вот, чтобы ничем не отличаться от своей лучшей подруги, Юрико подолгу держала руки в ледяной воде, обжигала лицо и уши холодной водой из умывальника и как была, мокрая, бежала в школу, дрожа под пронизывающим утренним ветром.

Пришло время, и Юрико вышла замуж. Нечего и говорить, что она без памяти полюбила своего мужа. И чтобы во всём походить на самого любимого человека, чтобы всё делать так, как делает он, Юрико решила остричь волосы, нацепить на нос очки с толстыми стёклами и даже вознамерилась отрастить усы. Она пробовала курить матросскую трубку, говорила мужу «Эй, ты!» и, в довершение всего, собралась записаться в армию. Однако как ни странно, ничего из задуманного муж ей выполнить не позволил. Он даже отчитал жену за то, что та стала носить такую же, как у него, нижнюю рубашку, недовольно хмурился оттого, что жена совершенно не пользовалась ни помадой, ни пудрой — так же, впрочем, как и он сам. А посему любовь Юрико, лишённая свободы в самых лучших проявлениях, увядала, словно сорванный цветок.

«Какой бездушный человек! Ну почему, почему он не позволяет мне быть такой же, как он?! Ведь так больно чувствовать, что ты хоть чем-то отличаешься от любимого!»

И возлюбила тогда Юрико Господа Бога. «Господи, прошу Тебя, яви мне свой прекрасный лик! Позволь мне взглянуть на Тебя хотя бы краешком глаза. Я так хочу, чтобы Твой облик стал и моим обликом, я так хочу во всём следовать Твоим делам!» — так молилась Юрико.

И небеса вняли её молитве. Донёсся с высот божественный глас: «Женщина по имени Юрико! Повелеваю тебе стать лилией. Будь как лилия, — не люби никого. Будь как лилия, — возлюби каждого!»

«Повинуюсь, мой господин», — послушно ответила Юрико и превратилась в белоснежную лилию.

[1927]

Перевод Сергея Смолякова

Сортирный Будда

Давным-давно, Арасияма, Киото, весна…

Дамы из знатных домов, их дочери, гейши из весёлых кварталов и проститутки прибыли полюбоваться пышным цветением сакуры.

«Прошу прощения, но не могли бы мы воспользоваться вашей уборной?» — с поклоном спросили зардевшиеся женщины возле обшарпанного деревенского дома. Они зашли внутрь и — о ужас! — обнаружили это, занавешенное старыми циновками. При каждом порыве весеннего ветерка циновки колебались, отчего по коже столичных дам пробегал холодок. Слышался детский плач.

Видя то неудобство, которое испытывают столичные штучки, крестьянин построил небольшую уборную и повесил вывеску с надписью тушью: «Платный туалет. Вход — три монеты». Во время цветения сакуры эта уборная пользовалась невероятным успехом, и хозяин сколотил приличное состояние.

Один деревенский завистник сказал своей жене так: «Хатихэй разбогател на своей уборной. Этой весной я тоже отгрохаю уборную и переплюну его». Жена отвечала: «Твой план никуда не годится. Ты, конечно, можешь открыть новое заведение, но преимущество соседа в том, что у него есть старая клиентура. А потому мы станем только ещё беднее».