Рассказы поэта Майонезова
Шрифт:
– Молодая женщина не должна быть тупой курицей, но и не должна быть чересчур независимой, мужчины легче осваивают мир!
– поддакнула Рёзи, - Лучше украшать, чем пахать!
– Я сама люблю поучать!
– запротестовала Мед, - Пошумели - и ша!
Кро не слушал их, он пристально всматривался в отшельника и наконец решился обратиться к нему.
– Вы знаете ответ на любой вопрос?
– На многие, - скромно ответил старик, - каждый из вас может задать по вопросу.
Остальные путешественники, переглянувшись, поднялись со скамеек и присоединились к Кро, за столом осталась лишь задремавшая
– Что нас ждет?
– открыл вечер вопросов старина Кро.
– Смерть, - лаконично ответил старик.
Кро отошёл, сморщив нос. Профессор в это время с интересом разглядывал стоящую на столе хозяина большую банку, в которой плавали розовые рыбки с белыми и черными плавниками.
– Они похожи на веки спящих, у которых в коре головного мозга, идут активные процессы, - сообщил радостно Войшило, - под 'веками' быстро двигаются глазные яблоки! Видите?!
Друзья с недоверием захихикали.
– Что это?!
– спросил в изумлении профессор у хозяина избушки, придвинув нос вплотную к банке.
И тотчас рыбки 'распахнулись', и опешившие наблюдатели увидели, что это, действительно, глаза: голубые, карие, серые, зеленые, которые устремили свои завистливые взгляды на Войшило, и с него мгновенно исчезли чехол от котелка и мешок из - под овощей, которые он, почему - то, забыл снять на просушку во время трапезы!
Зрелище было одновременно и странным, и страшным.
– Держитесь от них подальше, господин ученый, - посоветовал старик, - иначе они разденут Вас до нижнего белья! Это 'несытые глазки', они испытывают постоянный голод, от них нужно держаться подальше!
Профессор, у которого в глазах зажглись лампочки, уже открыл, было, рот, чтобы забросать старика вопросами, но тот учтиво напомнил: 'Вы уже спросили'.
Войшило недовольно сморщился, как это недавно сделал Кро. Вперед выдвинулась румяная Берёза.
– Скажите, пожалуйста, - звонко произнесла она, - выйдет ли замуж наша Медуница?
– Да, - ответил старик и глянул на Адриано.
– А у меня к Вам такой вопрос, господин отшельник, - тут же затараторил Паралличини несколь обиженным тоном, - вот недавно у нас в городе проходил международный форум, и я принимал в нем участие, и были выделены немалые деньги из городского бюджета на озеленение города по случаю проведения этого мероприятия, и было высажено много дорогих кипарисов на газонах и лужайках, на радость гражданам! Когда же форум закончился, и последний китаец покинул город, ответственные за озеленение выкопали ночью все кипарисы и увезли их назад в питомник! Проснувшись, граждане увидели только темнеющие лунки, прикрытые газонной травой! Как рассматривать поведение этих озеленителей, ведь тут, явно, 'отмывалась' какая - то программка?!
Старик молча указал на одну из банок на полке, в ней несколько головастиков боролись за сухих мурашек.
Вспотевший от своего риторического аффекта Паралличини вытянул губы трубочкой, выставил три подбородка и глубоко задумался над этим иносказанием.
– Скажите, мы найдем нашу дочь?
– волнуясь, спросила бледная Мушка.
– Обязательно, - ответил старик.
– Не разлюбила ли меня Парасолька?
– с усмешкой на красивом лице спросил Под.
– Нет, - коротко ответил отшельник.
Пыш откашлялся, придвинулся поближе к хозяину избушки и спросил: 'Я
– Этот вопрос сложный, - сказал стрик, - но, если следовать схеме господина учёного, то слой 'человек' тоже можно поделить на четыре слоя: 'человек чувственный', 'человек умственно - рациональный', 'человек душевно - творческий' и 'человек духовно-моральный'. Самый тяжелый крест не у 'чувственно - эмоциональных' Березы и Рокки, которые стали часто болеть, не у 'умственно - рационального' вашего приятеля Фигурки, на голову которого обрушились скорби, не у 'душевно - творческого' Пыша, погрязшего в творчестве и житейской суете, а у человека 'духовно- морального', который включает в себя все три предыдущих слоя и имеет еще свободное место. Оно - то и не вместимо остальными тремя, поэтому пугает 'чувственных', раздражает 'умственных', вызывает зависть или непонимание у 'душевных'. Человек 'духовно-моральный' всегда одинок, как былинка в поле; в человеческом мире он каждый день ощущает на себе чужой страх, раздражение, непонимание, зависть, даже, желание расправы над ним. Крест 'духовно - морального' самый тяжелый.
Старик еще не закончил свой длинный ответ, а Кро уже настойчиво тормошил спящую у стола Рокки.
– Ро, проснись и спроси скорее, что нас ждет в походе?
– шептал он громко в горячее розовое ухо.
– Да, да, - отвечала малышка Ро, потягиваясь, улыбаясь и поправляя прическу.
Она неловко встала и поспешно пробралась к отшельнику. И тут Ро увидела на полке над его головой банку с серой водичкой, в которой плавали купюры разных стран и всевозможный хлам.
– Ой, а что это такое?!
– спросила Рокки, вытянув вперед пальчик с красным лаком.
Кро закатил глаза и громко зафыркал в усы.
– Это анализ души одного, знакомого вам, человека, - ответил старик.
– А можно взглянуть на мой анализ?
– бодро поинтересовалась Варвара Никифоровна.
– Можно, - ответил отшельник и кивнул на другую банку.
В розовой воде, наполнявшей эту банку, путешественники увидели плавающий винегрет из пирожков, нот, этикеток модных магазинов, цветов, флакончиков духов, тюбиков губной помады и прочей дребедени, столь любимой Тётушкой.
– А вот и не правда, - решительно заявила Медуница, - это субъективный подход, а есть объективный факт - если бы бабушка не связала мне этот свитер из ангоры, я бы сегодня околела от холода!
– А меня выручила кофточка из мохера, тоже связанная и подаренная мне Тётушкой, - вступилась за Варвару Никифоровну Мушка.
– А меня согрел пуховый шарф, тоже связанный дорогой и любимой нашей Тётушкой, которая долгие годы цементирует своей любовью и заботой нашу компанию!
– горячо воскликнула Рёзи.
– Как вам угодно, - произнес отшельник бесстрастным голосом, смотря на анализ души Варвары Никифоровны, который стал просто прозрачной водой, - согрелись и ступайте с миром, держитесь на север! Ступайте!
– Но мы еще не убрали со стола!
– возразила Варвара Никифоровна, ухватившись за пылающие щеки.
– Ничего - ничего, ступайте!
– настаивал отшельник.
Паралличини обиженно надул губы, а Пыш, с опаской глянув на запотевшее окно, прошептал: 'Даже худой хозяин в такую пору собаку из дому не выгонит!'