Рассказы про Антона
Шрифт:
Но больше всего Наталья Николаевна, воспитательница, сердилась на него за то, что он всегда первый лез во все лужи. Бывало, играют ребята — кто в догонялки, кто в песок, кто в дочки-матери, — и вдруг откуда-то бежит Тимулин, весь замурзанный, и башмаки у него мокрые.
— Антон! — кричит Тимулин. — Пойдём! Я там такой прудик нашёл! Будем кораблики пускать!
— Никуда вы не пойдёте! — говорит
— А я второй! — сказал Антон.
— Ты второй, — согласилась Наталья Николаевна.
Тимулин говорил Антону:
— Вот мы когда-нибудь с тобой достанем настоящую, большую лодку. И спустим её где-нибудь. И куда-нибудь поплывём.
— Ага! — говорит Антон. — Поплывём, поплывём…
В этот день Антон и Тимулин вместе с другими ребятами бегали по поляне, собирали желудки и прыгали с маленькой горки. А потом Тимулин отозвал Антона в сторону и сказал, что если пойти через поляну на другую аллею, то там есть яма, глубокая-глубокая, и туда очень хорошо прыгать. Они побежали, и там действительно была яма, и Тимулин с ходу прыгнул туда и крикнул Антону:
— Я первый! Ты второй!
Антон остановился, а Тимулин стал подпрыгивать в яме.
Антон крикнул:
— Ну, можно мне уже прыгать? Ну?
— Подожди, — сказал Тимулин. — Интересно, для чего здесь такая яма выкопана?
Он зачем-то потрогал стены ямы. Потом посмотрел наверх.
— Высоко как! — сказал он.
И попробовал вылезти. Он цеплялся за гладкие стенки ямы и всё подпрыгивал, чтобы ухватиться за края, но до краёв было не достать.
И тут Антон испугался. Он подумал, что Тимулину теперь уже никогда не выбраться из ямы. Скоро детский сад уйдёт из парка на обед, а Тимулин останется в этой яме совсем один. А потом придёт ночь… И тут Антон перестал думать и тоже спрыгнул к Тимулину в яму.
Тимулин ничуть не обрадовался. Он сказал:
— Вот, будем теперь здесь двое сидеть! Тебе надо было бежать, позвать кого-нибудь. А теперь никто и не узнает.
Антон понял, что сделал глупость, Тимулин сказал:
— Ты вот что… Ты нагнись, я стану тебе на спину и вылезу.
— А как же я? — спросил Антон.
— А я побегу и кого-нибудь приведу.
— А я один останусь? — спросил Антон. И у него затряслась нижняя губа.
Тимулин сказал:
— Ну, тогда давай кричать. Только погромче. — И сам закричал: — Э-ге-э-э-э!
Это Антону понравилось. Он тоже закричал:
— Эге-э!..
Только голос у него был тоненький, дрожащий, и получилось: „Э…э…э…“
— Это что тут за козлята попались? — раздался голос.
На краю ямы стоял большой дяденька и смотрел на них строго.
— Вот сейчас заровняю вас бульдозером, и будете тут сидеть.
— Не надо! — крикнул Антон.
— А если
— Это не он прыгал, — сказал Тимулин. — Это я прыгал. А он прыгнул, чтобы меня вытащить.
— Ну, — сказал дяденька, — тогда другое дело.
Он сел на край ямы, нагнулся и вытащил сперва Антона, а потом и Тимулина. Посмотрел на них сверху и сказал:
— Ну, озорники, если ещё раз я вас в яме увижу, не буду вытаскивать. Просто заровняю бульдозером и скажу, что так и было. Бегом отсюда!
Они побежали. И Антон сказал Тимулину:
— Я… теперь… тоже озорник?
— А то! — сказал Тимулин. — Я первый, а ты второй!
Дружные ребята
Однажды на прогулке Наталья Николаевна, воспитательница, поставила Антона в пару с Тимулиным. Тимулин сказал:
— Вот здорово! Давай сделаем маятник!
— А как? — спросил Антон.
— Очень просто, — сказал Тимулин. — Дай руку.
Они крепко-крепко взялись за руки. И на ходу Тимулин начал раскачивать руки — вперёд-назад, вперёд-назад…
— Ух! — вскрикивал Антон. — Ух!
Они так размахались, что попали прямо по носу Любе Маранц, которая шла позади. Люба Маранц вскрикнула, Наталья Николаевна оглянулась.
— Опять Тимулин! — сказала Наталья Николаевна, — Ну конечно, Тимулин и Антон!
И в эту самую минуту к ней подошёл незнакомый высокий дяденька, улыбнулся и сказал:
— Здравствуйте, Наталья Николаевна! Вон у вас как много детей! Давайте я кого-нибудь себе заберу. Девочку или мальчика.
— Девочку я вам не отдам, — сказала Наталья Николаевна. — А вот парочку мальчиков — пожалуйста. Тимулина и Антона. Вот этих двоих озорников.
Тимулин ткнул Антона в бок. У того сделалось растерянное лицо.
Антон понимал, что воспитательница их не отдаст, но почему-то обеспокоился, и у него затряслась нижняя губа. А Люба Маранц вдруг громко заплакала.
Наталья Николаевна сказала:
— Ты что плачешь? Ведь я тебя никому не отдам!
Люба сказала сквозь слёзы:
— Мне их жалко. Тимулина и Антона. Я не хочу, чтобы их отдавали!
Наталья Николаевна сказала:
— Вот так, Сергей Павлович. Тут уж ничего не поделаешь. Никого я не могу вам отдать. Они у меня все очень дружные ребята. Правда?
И все закричали:
— Мы — дружные ребята!
Сергей Павлович закрыл уши — так громко все кричали, — засмеялся и сказал:
— Ну, что ж делать… Раз они все такие дружные — значит, я никого и не возьму. До свидания, Наталья Николаевна! До свидания, Люба! Ты хороший товарищ. До свидания, ребята!
Все стали кричать „до свидания, до свидания!..“ и долго махали ему руками. Тимулин спросил:
— Наталья Николаевна, а это кто был?