Рассказы (с сайта автора)
Шрифт:
– Профессор!…
– Шутка!
– расплылся в счастливой улыбке Гадюкин.
– Но все равно - раздевайтесь и ложитесь.
Попов продолжал переминаться с ноги на ногу, подозрительно поглядывая на «хрустальные гробы». Рука так и тянулась к потайному карману. Гадюкин вздохнул, посмотрел на стенные часы, почесал нос и задумчиво сказал:
– Ну ладно, батенька, я вам сейчас вкратце объясню. Это - «Морфей», экспериментальная стационарная биосканирующая установка, считывающая излучение коры головного мозга во время углубленного сна и отображающая визуальный ряд, наблюдаемый
Попов моргнул, наморщил лоб и неуверенно спросил:
– Чего?
– Это машина, записывающая сны, - сократил определение профессор.
– Теперь понятно?
– Сны?… И… и как это все будет?… Я просто лягу…
– …а она выведет ваш сон вот на этот вот экранчик, - ткнул в крохотное окошечко профессор.
– Вы батенька, уснете, как только я прикреплю контакты, и будете спокойно почивать ровно двенадцать часов. Мы вас погрузим в особо глубокий сон, и все двенадцать часов вам будет сниться одно и то же сновидение… Так проще. А потом проснетесь, получите свои две тысячи и пойдете домой. Само собой, подписка о неразглашении - мы тут, батенька, все-таки не жвачку с карбонитом испытываем… Раздевайтесь и ложитесь.
– А эти двое?…
– Да, тоже подопытные, - кивнул Гадюкин.
– Вот этот - уже десятый час, его мы скоро будим. Этот пока только четыре часа, ему еще долго. Хотите посмотреть, что им снится?
– А можно?
– Отчего же нет… - щелкнул своим многофункциональным пультом Гадюкин.
– Впрочем, у этого вы сон уже видели…
Попов дернулся и с трудом удержался от крика - вокруг него вновь выросли ожившие кошмары. Профессор молча указал на потолок - тот оказался усеянным шишечками голографических проекторов, передающих изображение прямо в лабораторию. И до такой степени натуральное…
До сего дня Попов и не подозревал, что голография уже способна на такое…
– Вот так вот, батенька… - убрал «чудовищ» Гадюкин.
– Кошмар бедняге видится, не повезло… Зато у второго подопытного все в порядке - думаю, он не возражал бы даже чуток продлить сеанс…
По нажатию кнопки лабораторию опять наполнило множество фигур. Но на сей раз они не вызвали дрожи в коленях - совершенно наоборот. У Попова глаза вылезли из орбит - ему показалось, что он перенесся в гарем какого-нибудь восточного владыки. Этот сон оказался с «декорациями» - кроме десятка обнаженных девушек в комнате объявился фонтан, причудливая мебель, дерево…
– Недурно, а?… - послышался голос профессора со стороны фонтана.
– Ну что, батенька, вы удовлетворены или посмотрим еще пять минуточек?…
– У!… - с трудом выдавил из себя Попов, исступленно шаря в потайном кармане.
– А!… У!… Профессор, а вон та девушка… что с ней такое?… Почему она не целиком?…
– Вот эта?… - сделал шаг Гадюкин.
– Все в порядке. Не забывайте, батенька, мы тут видим то же, что видит в данный момент подопытный, но под другим углом - вот некоторые объекты немного и… не в форме. Встаньте вот здесь… да, да, вот сюда… Теперь вы видите то же, что и он.
– А, понятно… - все еще неуверенно кивнул Попов.
– Профессор, а… а нельзя в эту картинку снег добавить?…
– Нельзя. А теперь - раздевайтесь и ложитесь, - нетерпеливо подтолкнул его профессор, выключая проекторы.
– Учтите, что потерянное время нам никто не оплатит…
Попов крайне неохотно проследовал к свободному ложу. В лабораторию с трудом протиснулся огромный Лелик, невнятно взрыкнул, снял боковую панель с агрегата и начал там что-то переключать.
– Еще подписать вот здесь и здесь, - сунул Попову бумагу профессор, пока тот устраивался поудобнее.
– И еще вот здесь. А здесь - число проставьте. Ну и вот тут последнюю роспись - как бы для ровного счета чтобы…
Ложе оказалось жестким и холодным. А запах хлорки почему-то усилился еще больше. Попов поворочался, безуспешно пытаясь найти позу, в которой было бы приятно заснуть, но в конце концов сдался. Гадюкин деликатно сделал ему инъекцию, прикрепил к вискам контакты, зафиксировал веки крохотными зажимами и ловко прыснул в оба глаза из крохотной шприцовки.
– Это что?… - поморщился Попов.
– Для увлажнения глаз. Вы не будете моргать двенадцать часов, батенька… - рассеянно ответил профессор, поворачивая тумблер и доставая «наглазники».
– Готовы?
– Минуточку… да, готов. Включайте.
– Ну что ж, батенька, приступим… - коснулся сенсора Гадюкин.
– Профессор, а… а как… как ваше имя-отчество?… - неожиданно вспомнил Попов.
– Аристарх Митрофанович, - ответил Гадюкин.
– Спокойной ночи, батенька…
– Минуту, профессор!
– вдруг приподнялся на локте Попов.
– Это что же - вы увидите мой сон?! Так же, как те?!
– Конечно, батенька, конечно… Не переживайте, за стены этой лаборатории он не выйдет.
– Нет, постойте! Я… я так не согласен!… не согласен!… Уберите свои присоски, я… я… я… я…
– Уже поздно, батенька!… - ласково пропел профессор Гадюкин.
Но Попов этого уже не услышал. Он крепко спал.
Мирно текли часы. За окнами стемнело, и профессор Гадюкин зажег свет. Подопытный, которому снились кошмары, благополучно проснулся, был осмотрен, получил еще одну инъекцию вкупе с честно заработанным чеком и был выпровожен восвояси. На миг профессор задумался, как тот доберется домой в столь поздний час, но быстро об этом позабыл.
Ассистент принес из буфета поднос с ужином. Точнее, семь подносов - один профессору и шесть себе.
Лелик никогда не жаловался на аппетит.
Гадюкин неторопливо поужинал, сыграл с Леликом партию в шахматы (тот, как всегда, выиграл) и вновь приступил к работе. Развернув эль-планшетку, он вывел на нее показатели приборов, включил микрофон и начал надиктовывать:
– Одиннадцатое апреля две тысячи сорок четвертого года. Проект «Морфей», эксперимент сорок три. Объект - мужчина тридцати трех лет. Состояние тела - удовлетворительное. Загрязнены легкие - много курит. Удален аппендицит. На мизинце левой руки свежий порез. Все показатели в норме, в состояние углубленного сна введен успешно, идет считывание излучения. Краткое описание сновидения…