Рассказы (сборник)
Шрифт:
С немецким приветом нижайше
преданный Вам Вольф Дитер
фон Вальдхаузен, называемый Бэр».
Письмо стоило ему тяжелого труда, особенно конец. Будет ли правильнее написать Вольф Дитер Бэр, называемый Вальдхаузен, или большее впечатление произведет сначала фамилия Вальдхаузен, а фамилию Бэр, явно относящуюся к третьему сословию, лучше отодвинуть на задний план? Вольф Дитер решил, что для него сейчас важнее произвести впечатление. И потом как написать. «Хайль Гитлер!» или «С немецким приветом»? «Немец приветствует словами „Хайль Гитлер!“» — такие плакаты висели даже в деревенской пивной и в лавке, однажды
Но бабушка и тут ничего не ответила. Ввиду того что Вольф Дитер, следовательно, не мог сообщить руководству СС, кто его отец, с СС ничего не вышло, а конный отряд возглавил сын местного бауэрнфюрера Клееманн. Почему в деревне и распространился слух, будто Бэр из Фюрстенхагена никакой не барон, а всего-навсего Бэр и, может быть, даже не арийского происхождения. Почему Вольф Дитер и вздул Клееманна-младшего, а с ним заодно и пять отроков из эсэсовского конного отряда. За что и был исключен из кандидатов в этот отряд. Он отправился к дяде Герману в Галле и попросил того взять дело в свои руки и раздобыть ему арийского отца.
VI
Дядя Герман взял дело в свои руки, а так как руки эти принадлежали человеку энергичному и не раздумывавшему о выборе средств, то есть следовавшему принципу фюрера, который гласил: в политике цель оправдывает любые средства, лишь бы она вела к успеху, поэтому дядюшка и не побоялся взяться за укрощение дворянской спеси оскорбленной титулованной бабушки. Это следует понимать так, что баронесса сначала не ответила и на послание дяди Германа, хотя тот с самого начала выразился очень ясно. Но когда после первого послания он отправил второе, где пригрозил довести до сведения суда, бюро актов гражданского состояния и руководства СС, что речь идет о незаконнорожденном сыне баронессы Дитлинды фон Вальдхаузен из Вальдхайма в Тюрингии, дочери баронессы Эдельгардины фон Вальдхаузен, урожденной графини фон Нофайль, которая могла бы предоставить необходимую информацию вместо отсутствующей дочери, он получил ответ. К сожалению, использовать его дядя Герман никак не мог, ибо состоял он всего из двух строк:
«Господину инженеру Г. Бекеру, Виттенберг.
Избавьте меня от Ваших посягательств. Иначе я подам на Вас в суд за оскорбление семейной чести.
Эдельгардина баронесса фон В.».
Даже свое имя не потрудилась написать полностью.
Но дядя Герман был не тот человек, от которого можно так легко отделаться. Теперь уже он почувствовал оскорбленным себя и стал воспринимать дела Вольфа Дитера как свои собственные. Не вообразила ли эта аристократическая сволочь, что в третьем рейхе можно обходиться со своими соотечественниками из третьего сословия также, как во времена Веймарской республики? Он сел в поезд и отправился в путь, полный решимости в случае неудачи написать заместителю фюрера и обратить его внимание на определенные круги. Дядя Герман, как бывший подмастерье в масонской ложе, вступил в партию ценой больших усилий и боялся сам попасть на заметку поэтому приберегал этот ход на крайний случай.
Сначала он ничего не добился. Благородная госпожа не снизошла до встречи. И когда господин инженер Бекер снова отправил ей свою визитную карточку с просьбой о срочной встрече, слуга вынес ее к подъезду и сказал, что госпожа баронесса велела передать: если Бекер немедленно не покинет замок, на него спустят собак.
— Мы держим догов, — добавил лакей с ухмылкой.
Дядя Герман обругал замок, старую ведьму, своего подопечного и решил было уехать. Он уже расплачивался за гостиницу, когда в громкоговорителе загремел голос министра
В этой роли он стал расспрашивать хозяина гостиницы и деревенских жителей о баронском семействе, намекая на свой интерес к народным обычаям, немецкой земле и наследию предков, но все время стараясь поближе подобраться к младшей баронессе. То, что ему удалось выяснить, не приблизило его к цели. Ему охотнее рассказывали о старой баронессе, и тут все были едины во мнении, что она ведьма. «Молодой барон» — этот так себе, тряпка, а вообще-то неплохой человек. Младшая баронесса — так она еще молодой уехала. Настоящий ангел, ни грамма спеси. Была у нее какая-то история. С французским графом. Нет, с английским бароном. Нет, он был из родовитых, но немец, старуха же сочла, что он им не ровня, ей, видишь ли, принца подавай. Да нет же, вовсе он не родовитый, а ученый, из простых. Ни то и ни другое: он был помощником проповедника. Ни в коем разе — обычный школьный учитель. Тогда-то старуха и Увезла ее отсюда; сейчас, говорят, она в Африке. Вот и все.
Вне себя от неудачи, дядя Герман решил уж и вправду Уехать, но тут он получил записку, переданную слугой, в этот раз подобострастным. В записке значилось, что господин инженер Г. Бекер может, если сочтет это для себя удобным, прийти в замок около шести после полудня, барон имеет ему нечто сообщить. Поскольку дядя Герман не забыл о догах, он прихватил с собой толстую трость.
«Молодой барон» оказался мужчиной лет пятидесяти, маленьким, хилым, немного сутулым и необычайно любезным. Желает ли гость выпить красного вина или рейнского? «Надо произвести впечатление», — подумал дядя Герман и сказал, что пусть, мол, господин барон не беспокоится, он обойдется рюмочкой коньяка.
Они выпили по нескольку рюмок, обменялись мнениями о погоде и, когда добрались до сигарет, барон дребезжащим голоском заговорил о деле.
— Я знаю, зачем вы здесь. Мне деревенские сказали. Кроме того, и моя мать говорила. Чтобы вы не устроили скандала по поводу неприятной истории, которая давно бы поросла быльем, если бы не этот идиотизм с расовыми законами… — тут барон спохватился, несколько напуганный партийным значком, надетым дядей Германом специально, мило улыбнулся и, чокнувшись за здоровье гостя, продолжал: — Вы извините меня за такое высказывание по поводу вашей профессии, господин генеалог. Итак, я расскажу все, что знаю. Но это ничего не даст. Ни вам, ни моему племяннику, ради которого вы так стараетесь!
Он помолчал. Лицо его, до сих пор остававшееся насмешливым, стало серьезным, почти злым. Неожиданно он протянул гостю руку и спросил:
— Обещаете, что будете молчать об этом?
Дядя Герман протянул уже было ему руку, но вовремя понял, что чуть не угодил в ловушку, и убрал руку.
— Если я пообещаю молчать, господин барон, то дальше и говорить не имеет смысла. Я ведь приехал сюда не для того, чтобы удовлетворить собственное любопытство. Полученные сведения я хочу использовать, чтобы помочь некоему молодому человеку. Зачем вы позвали меня, если ни о чем не хотите рассказывать? Или речь пойдет о настолько высокопоставленном лице?
Сидящий напротив барон опять принял насмешливый вид.
— Вот именно! — И тут хилый барон засмеялся громко и с удовольствием. — Вы правы, что нам эти высокопоставленные лица!
Он хихикал, его реденькая бородка клинышком подрагивала, а поскольку он при этом согнулся еще сильнее, чем ему было предназначено природой, то стал похож на ссохшегося фавна в костюме.
— Семья моя, господин генеалог, очень музыкальна. Один из наших предков был известным композитором. Дитер фон Диттерсбах тоже относится к нашей семье. — Барон показал на стены. Там висели картины великих композиторов и необычные музыкальные инструменты, в углу стоял черный рояль.