Рассказы, сказки, стихи

Осеева Валентина Александровна

Левка молча выжимал на нем трусики, отряхивая с них приставшую шелуху.

* * *

Ночью шел дождь. Шлепая босыми ногами по теплым лужам, Левка поджидал Сережу. Из раскрытых окоп верхней квартиры доносились громкие голоса взрослых.

"Нас ругают...
– испугался Левка.
– Обоих или одного Сережу к стенке приперли? Только за что?.." За эти дни как будто ничего плохого они не сделали. "Сделали не сделали, а взрослые, если захотят, всегда найдут, к чему придраться".

Левка

спрятался в кусты и прислушался.

– В конце концов, я этого совсем не одобряю - получить себе чахотку из-за несчастного кота!
– раздраженно кричала Эсфирь Яковлевна.
– Она же маковой росинки в рот не берет...

– Бесполезное животное, в общем...
– начал профессор.

Левка презрительно улыбнулся.

"Хорошо им разговаривать, а ей, бедной, даже и кушать не хочется, - с жалостью подумал он о Марье Павловне.
– Если б у меня была овчарка, я бы ее любил, воспитывал, и вдруг бы она пропала! Ясно, обедать не стал бы... Квас какой-нибудь выпил, и все!"

– Ты чего стоишь?
– толкнул его Сережа.
– Пойдем скорей, пока мать занята!

– Пойдем, - обрадовался Левка, - а то скоро в лагерь!

Решено было сходить на рынок.

– Там старух видимо-невидимо!
– клялся Левка.
– Кто за молоком, кто за чем... Соберутся в кучку около возов - сразу всех видно. Может, и наша там.

– Я уж теперь ее помню - она мне снилась, - говорил Сережа. Низенькая, сморщенная... Только бы увидеть такую!

День был праздничный. На рынке беспорядочно толкался народ. Сережа и Левка, поддергивая трусики, озабоченно заглядывали под каждый платок. Завидев подходящую старушку, они мчались ей наперерез, сбивая с ног домашних хозяек.

– Бесстыдники! Хулиганы!
– кричали им вслед.

В самой гуще людей мальчики заметили школьного преподавателя.

Они спрятались от него за ларек, дождались, пока он скрылся, и снова забегали по рынку. Старух высоких, низеньких, толстых и худых было много.

– Но где же наша?
– сердился Левка.
– Хоть бы мяса пришла купить себе! Неужели она обед не варит?

Солнце начинало сильно припекать. Волосы прилипли ко лбу.

– Напьемся квасу, - предложил Левка.

Сережа вытащил из кармана двадцать копеек.

– Кружку на двоих!
– заказал он.

– Хоть и на троих, - лениво буркнул торговец, вытирая платком красное лицо.

– Пей, - сказал Сережа, отметив пальцем середину кружки.
– Пей до сих пор.

Левка, закрыв глаза, медленно потянул холодную жидкость.

– Пенки оставь, - забеспокоился Сережа.

Низенькая старушка в черном платке подошла к ним сбоку и с любопытством оглядела обоих.

– Не то я обозналась, ребятки, не то нет?
– громко сказала она.

Сережа оторопело глянул на нее и с размаху толкнул товарища:

–

Смотри!

У Левки цокнули зубы и на шею плеснул квас.

– Эх!
– рявкнул он, растопырив руки.
– Сережка! Она! Она!

– Бабушка, это вы?
– задыхаясь, спросил Сережа.

Старушка закивала головой:

– Ну да, ну да...

Левка подпрыгнул и, размахивая кружкой, заорал во все горло:

– Старушечка! Миленькая!

Продавец, перегнувшись через прилавок, дернул его за трусики:

– Кружку верните, гражданин!

Левка, не глядя, сунул ему пустую кружку.

Сережа почесал затылок и облизнул сухие губы.

– Бабушка, бежим к вам домой! Сколько километров? Четыре, пять? подхватывая старушку под руки, захлебывался Левка.

– Стой, стой! Батюшки мои, очумел ты, что ли?
– отбивалась она.

– Пойдем, пойдем, бабунечка!
– Левка на ходу чмокнул старушку в сухую щеку.

– Ишь как бабушку свою любят ребята!
– расплылась в улыбке молочница.
– Поглядеть любо!

– Затормошили совсем, - покачал головой какой-то старик.

– Напрямик!
– орал Левка, расталкивая прохожих.
– Жарь, бабушка!

– Голубчики, голубчики, весь народ повалили кругом себя!.. Лешие этакие!
– сердилась старушка.

У ворот рынка она уперлась ногами в землю и тоненько закричала:

– Да чего вам от меня надобно-то?

– Котика рыжего, бабушка! Помните, мы отдали вам вечером на улице.

– Сестренка плачет по нем, исхудала, как спичка, - затянул Левка.

– Ишь ты... Назад, значит, взять хотите?

– Назад! Сейчас же назад!

– Вот-вот... Ну так бы и сказали, а то разорвали было на части.

– Да жив ли он еще, котик рыжий?
– испуганно спросил Сережа.

Старушка вынула сложенный вчетверо платочек, обтерла лицо и, не спеша, засеменила по тротуару.

– Жив или нет?
– простонал Левка.

– А с чего ему помирать-то? Толстый такой котище... И то правда, забирайте вы его лучше - бестолковый, страсть! Только и лазит по всей квартире, по всем углам нюхает...

– Пускай нюхает! Бежим, бабушка!

Старушка высвободила руку из Левкиных пальцев.

– Убери клещи-то! Такой и кот твой надоедный, как ты. Утром орет и ночью встанет орет. Совсем не нравится он мне. Уж я его дочке отдала.

– Как дочке? Какой еще там дочке? Раз, два, три, четыре...

– Насовсем?
– ахнул Сережа.

– Зачем насовсем?! На подержание.

– Да где она живет хоть?

– Дочка-то? В Москве. Где же ей жить, там у ней детки...

– Адрес давайте!
– сказал Левка, сжимая зубы.

– Какой адрес? Одна-то я не езжу туда. Город шумный... Покойник зять, бывало, и на метре прокатит...