Рассказы старого зеркала. Из истории Ярославля XX века

Озерова Дарья

Мальчишка оказался-таки смелым и шустрым. Он раскачал лодку практически один, и как казалось маме, до небес. В какой-то момент она думала, что они перевернуться прямо в лодке через перекладину, на которой та весела. Мама рассказывала, что она вцепилась в поручни качелей с такой силой, что её пальцы побелели от напряжения. Она старалась совсем не двигаться, чтобы не вылететь из этой «чёртовой» лодки. В общем, когда мама ступила на землю, её пошатывало, как неопытного юнгу в шторм на палубе лодки, то есть корабля. Цвет лица у неё был, видимо, бледно-зелёный, потому

что все, кто был в парке, сочувственно поглядывали на неё.

С тех пор мама Серёжи относится к качелям осторожненько – посидеть на них, слегка отталкиваясь ногами от земли, почитать любимую книжку, но не более. «Накачалась на всю жизнь!» – смеясь, признавалась она сыну.

Так, вспоминая эту историю, Серёжка не заметил, как добежал до Волжской набережной, а там уже рукой было подать до художественного музея.

Здание музея когда-то было самым значительным в городе Ярославле. Да-да, Серёжка живёт в Ярославле, в славном городе на реке Волге. Это родина его, его мамы, бабушки и прабабушки, то есть Сергей Белов – коренной ярославец.

Здание музея было когда-то резиденцией ярославских губернаторов. Резиденция – звучное мощное слово. Так считал Серёжка. Оно произошло от французского слова «сидеть», то есть исполнять какие-то должностные обязанности. Этим и занимались губернаторы. Одновременно резиденция служила им домом. В нём жили не только сам губернатор, но его семья, прислуга. Здесь могли остановиться передохнуть важные гости, например, русские императоры, когда путешествовали по стране. Поэтому дом называли ещё и путевым дворцом. Очень простое и понятное название – дворец стоял на пути следования царственных особ.

За долгие годы в доме в общей сложности проживало больше десяти губернаторов, сколько точно, Серёжка забыл, хотя мама ему говорила. Конечно, они не все вместе тут жили, каждый в своё время правления, вплоть до революции 1917 года. Потом, после революции, бывшую резиденцию губернаторов назвали Домом народа. Музеем этот дом стал уже давно, ещё до маминого рождения, а Серёжина мама родилась в 1973 году.

Сегодня понедельник. В музее нет посетителей. Выходной день. Но все сотрудники на месте, в своих кабинетах. Занимаются научной работой. Что это конкретно означает – Серёжка затруднялся объяснить своими словами, но знал, что это явно полезное дело.

Тётя Оля тоже была на месте. В музее она работает художником. Картины она не пишет, она занимается рекламой, чтобы в музей приходили и приезжали из других городов и даже стран как можно больше людей, и взрослых, и детей. Ещё тётя Оля занимается поиском различных мастеров, чтобы те свои изделия – брошки, куклы, украшения – приносили в музейный киоск для продажи. Это, оказывается, тоже привлекает посетителей.

Серёжка часто бывал в художественном музее. Несколько раз с классом на музейных программах и экскурсиях для школьников. И очень часто с мамой или один, как сейчас. Музей Серёжка любил.

Тётя Оля встречала его уже у входа. Она сразу отдала Серёжке сумку с длинными ручками, чтобы ему удобнее было нести груз на плече. Правда,

сумка была не такой уж тяжёлой.

– Тётя Оль, а можно я чуть-чуть у Вас побуду? Мама всё равно освободится только часа через два. Лекция закончится, и я бы как раз к ней пришёл.

– Конечно, побудь! – разрешила тётя Оля, – давай сюда обратно сумку и свой рюкзак. Зайдешь потом, заберёшь. Тётя Оля была самой доброй из всех маминых подруг и приятельниц.

Серёжка радостно побежал на второй этаж по парадной лестнице. Он любил, когда в музее не было посетителей. Можно было спокойно, в полной тишине побродить по залам, помечтать, представить, как тут всё было устроено во времена ярославских губернаторов. А заодно уже в который раз полюбоваться на картины художников – музей-то ведь художественный. Чего-чего, а картин и скульптур здесь много.

Как вести себя в музее, Серёжка, конечно, знал. Экспонаты, то есть предметы, которые были выставлены для всеобщего обозрения, трогать руками нельзя. Понятное дело – вещи-то старые. Надо относиться к ним с уважением, бережно. Некоторые из них – единственные в своём роде остались. Только в музее. Правда, в художественном музее в основном представлены не вещи, а картины. Картины тем более нельзя трогать руками. Если это делать, то в этом месте краски потускнеют.

Особенно Серёжке нравился зал с картинами, окна которого выходили в парк. Парк теперь называют Губернаторский сад. В нём в тёплое время года бьёт фонтан, много цветочных клумб, зеленеют кусты и деревья, в том числе настоящие вековые дубы. Среди цветов и зелени в парке повсюду прячутся скульптуры: Дон Кихота – он появился в саду самым первым, плачущего короля, неизвестной красивой купальщицы и поэтов Марины Цветаевой и Анны Ахматовой, и почему-то несколько скульптур животных: пухлого бегемота, мохнатых львов, да ещё и большеклювой птицы-пеликана.

В парке на одном из вековых дубов, которому точно было двести лет, весной и летом из года в год часто сидела ворона-хулиганка. Когда созревали жёлуди, она срывала их и метко сбрасывала на головы прогуливающихся по парку музейных посетителей. Ничего не понимая, они удивлённо вертели головами. Про ворону-хулиганку знали все смотрительницы зала, большие окна которого выходили в Губернаторский сад, и наблюдали за проказами птицы не один раз.

В этом зале кроме картин висело ещё зеркало. Красивое зеркало. Явно старинное, в золочёной раме. Под ним стояла такая же старинная золочёная подставка. В солнечный день, как сегодня, эта рама и подставка ярко поблёскивали.

Каждый раз, когда Серёжка бывал в музее, он останавливался около зеркала и заворожённо в него смотрел. Нет, не себя он разглядывал. Что он, Ритка, что ли, чтобы пялиться на своё отражение в зеркале. Это ей, девчонке, полагалось смотреться в зеркало, любуясь то на свою причёску, то на новое платье, юбку или джинсы с яркой футболкой.

Серёжка смотрел в зеркало с умом, размышляя и мечтательно думая о том, сколько разных людей, событий оно повидало на своём веку, сколько услышало разговоров.