Рассказы вьючного ящика
Шрифт:
2. Чуждый Голос
Вадим споткнулся и остановился.
"Что это я пугаюсь?" – подумалось ему.
"Да нечего, нечего пугаться!-тотчас же отозвалось в сознании.-Совершенно нечего!"
Вадиму стало не по себе. Он все же сбросил ящик у дальнего валуна, более плоского и в самом деле более пригодного для работы. Он сел на этот валун и поглядел в сторону костра.
Генка, в одних мокрых трусах, с Мишелевой помощью спешно выкручивал одежду. Пальцы его ступней зябко поджались на холодной гальке, и синеватые ноги деревянно
"Ха-ха…"-неуместно до дикости зазвучало в Вадимовом сознании то самое, постороннее.
"Разве же мне смешно? – вздрогнув, подумал Вадим. – Ну разве это смешно?"
"Это мне смешно, – обрадованно ответило Нечто. – Это я смеюсь, хи-хи… Ах, какое это превосходное чувство-чувство юмора! Это, безусловно, перл в моей коллекции чувств! Какая прелесть! Как мне повезло на этой планете!"
"Сдвинулся,- подумал Вадим, похолодев, как это бывало у него в преддверии настоящей опасности. – Гаси лампу!"
"Какую лампу? Зачем это?-тотчас же пронеслась ответная мысль.-Ах, это, наверное, в переносном, ассоциативном значении? Я прошу вас, Вадим, выражайтесь по возможности буквально, иначе я буду вынужден постоянно вас переспрашивать. Слишком уж разнообразны здешние формы мышления, а ваш мозгосновной для меня источник информациимною еще не изучен. Я же недавно тут".
"Какая жуть… Такого со мной не бывало. Какая жуть…-чувствуя, как кровь отлила от лица, думал Вадим.-Что же это, а? Раздвоение личности?"
"Ни в коем случае! – торопливо и энергично зазвучало в мозгу. Сейчас, ну сейчас, вы привыкнете. Как бы мне объяснить, чтобы вы сразу поверили и успокоились? Нет никакого раздвоения вашей личности! Была она единой, и есть, и будет. Вы – есть вы, а я – есть я, личность посторонняя. Просто я временно пользуюсь частью вашего мозга, звучу в нем. Вторжение мое, конечно же, неэтично, я понимаю, но ведь это же – единственная возможность войти с вами в контакт! Однако, при всех обстоятельствах, вы-хозяин, и ваше право в любой момент прервать этот контакт. Одно ваше слово, и я уйду, хотя, конечно, это было бы для меня глубоко прис…"
"Пошло вон, что бы это ни было!" – в то же мгновение мысленно заорал Вадим, содрогаясь от страха и отвращения.
И этот мысленный вскрик был сродни тому неосознанно-точному движению, которым стряхивают с себя что-нибудь мохнатое и гадостное.
Чуждый голос тотчас смолк, исчез. Осталась лишь память о нем, эхо прочувствованного.
Напряжение спало.
– Эй!-крикнул он Мишелю, чтобы окончательно перебить пережитое ощущение.Как насчет пожрать?
– Начать и кончить, – отозвался повар. – С этим циркачом столько времени угробил… Сварю-позову.
– Ладно.
.. .Все вроде в порядке. Мишель как Мишель, река как река, вечер как вечер. Что ж это было, однако?
Вадим сунул нож в дыру выочинка, врезался в рваный фанерный край, выравнивая его.
Почему это вдруг, ни с того ни с сего, возникло, чтобы испугать до жути, а потом, как по
"Позвольте мне несколько слоз, – зазвучало тут же, как по заказу. – Не гоните меня! Одно только объяснение! Вы же убедились, что ваша воля – закон для меня. И контакт наш, наша беседа будет продолжаться ровно столько, i сколько вы пожелаете. Вы поняли меня, Вадим? Ну что же тут страшного? Вы господин [' положения. Хотя в вашем испуге повинен я.
Мне следовало начать с самой существенной для вас информации: я-гость на этой земле".
"Все мы – гости на этой земле", – усмехнулся Вадим, почему-то довольно спокойно. "За- i ткнись!"-спохватился он.
Голос мгновенно умолк.
То, что теперь ощущал Вадим, не было уже гадливым, мохнатым ужасом. Был просто страх перед непонятным, запретным, грехов- ( ным, что ли … И страх этот зарастал любопытством, как рана новорожденной кожей, и уже чесалось вокруг заживающего, зудело…
Что это? Откуда? Почему? Что это-возникающее в уме, слоено голос собеседника, и так послушно исчезающее? И это (какой может быть разговор!) не имеет ко мне никакого отношения. Это- не часть моей личности. Это что-то внешнее. А может, все, сходящие с ума, так вот утешаются? Может, это и есть типичный симптом? Утешаются, а чуть шагнут в сторону-и по уши в трясине, из которой не выкарабкаться… Но он-то, ои-то, по крайней мере, обеими ногами на твердом. Даже если это-граница, черта, то он-то уж точно на "нормальной" территории. Да и не бывает, чтоб ни с того ни с сего взять да и сдвинуться. ..
"Эй!"-мысленно позвал он.
"Спасибо!-тотчас же отозвался Голос.Гость я в самом прямом, буквальном смысле слова… Я, видите ли, не с этой планеты. Сейчас я вам все… Ну секундочку!"
"Стоп!"-Вадим опять поспешно отогнал Голос, словно выключил приемник, неожиданно заоравший.
"Ну что, брат Стругацкий, – сказал он себе,-вот тебе и Пришелец… Пришелец, значит? Это-то у меня откуда? Отродясь фантастикой не увлекался. Пришелец с реки Онека. Звучит? Вот и отвечай за свое сознание: где, что, когда и как в нем отложится и всплывет-читанное, слышанное. Темный лес. Тайга. Но Пришелец-это не страшно. Если и бред это, то несерьезный. Так, бредишко, брелочек. .."
– Мишель! – прокричал он повару. – Ты в пришельцев веришь?
– В ушельцев я верю! – звякая посудой, отозвался тот. – Ну, где они, которые жрать просили? Которые под руку толкались? Юрка! Геха! Стынет!
– Иду! – одновременно отозвались два бодрых голодных голоса: из палатки и от кустов.
А радист Женя сидел уже у костра, обхватив руками колени, и с тихой печалью глядел куда-то перед собой… Сорокалетний человек-Евгений Евграфович Спасов.
– Ешь, Грахыч,- как всегда предельно упростив радистово отчество, Мишель протянул ему полную миску ухи с дымящимися кусками рыбы. – Ешь от пуза!