Рассказы
Шрифт:
Она не только не узнала его в лицо, ей ничего не сказало и его имя. Помнила, что пкити звался Тэрада, но, что Отодзи и есть тот самый Ото, его сын, и не подумала.
Отодзи с первого взгляда показалось, что перед ним Сима, но от неожиданности он никак не мог поверить, что это и вправду девушка из харчевни "Масутоку". Он не предполагал, что Сима может стать сестрой в военном госпитале. Ему и во сне не могла присниться такая встреча. "Уж не обознался ли я, может, это вовсе и не она?" - думал он.
Сначала Отодзи лежал
– А ты приметлив, - ухмыльнулся ефрейтор.
– Этого ангела зовут Масумото.
Отодзи опять удивился. Это была фамилия Сима.
Сердце Отодзи наполнилось нежностью. Встретить в армии земляка всегда радостно, а тут, когда болен и одинок, еще приятнее. Отодзи даже прослезился от волнения. Но, хотя грудь его распирало от нежности, он не мог решиться заговорить с девушкой. Не мог, потому что Сима не узнала его с самого начала и к тому же она в своем белоснежном халате, ладно
162
облегавшем ее фигурку, казалась такой ослепительно красивой, что он смущался и отводил глаза всякий раз, когда видел ее.
Да и связывало их только то, что когда-то, лет двадцать назад, отец его захаживал выпить в харчевню "Масутоку".
Раз в неделю сестры приходили в палату обтирать больных. Отодзи молил бога, чтобы не попасть к Сима. И если случалось все же, что это делала Сима, его охватывала дрожь.
– Холодно?
– спрашивала Сима.
– Нет, не холодно.
– Расслабьтесь, чувствуйте себя свободней, - говорила она.
– Хорошо, я постараюсь, - отвечал Отодзи.
Сима видела в Отодзи просто молоденького солдатика, такого же, как все, но состояние его здоровья внушало ей серьезные опасения. В правом легком Отодзи стремительно развивалась большая каверна.
Когда в январе Отодзи шел по коридору из уборной, у него хлынула горлом кровь. В ту ночь как раз дежурила Сима, и она, заметив, что сгусток спекшейся крови застрял у него в горле, подбежала и вытащила его пальцами. Отодзи сразу же перевели в отдельную палату.
На другой день вечером, когда она сидела у его постели, он вдруг открыл глаза и, глядя в потолок, спросил хриплым голосом:
– Отправили вторую телеграмму?
Телеграммы отправляли родственникам в случае тяжелого состояния больных. Первая сообщала о болезни, вторая о критическом состоянии, третья о смерти.
– Вам нельзя говорить, - сказала Сима. Он взглянул ей в лицо, увлажнившиеся веки его дрожали, но в глазах появилась решительность.
– Сима-сан из харчевни "Масутоку"?
Он сказал это чуть слышно, но Сима вздрогнула от неожиданности.
– Вы...
– Мой отец частенько засиживался у вас. Я Ото, сын пьяницы пкити.
Сима невольно вскрикнула и поспешно закрыла рот руками.
– Нельзя! Вам нельзя говорить!
–
Кровохарканье прекратилось само собой. Несколько дней спустя Сима сказала:
– Вот уж я удивилась! Ты что, давно уже узнал меня?
Отодзи кивнул.
– Тогда почему не сказал? Почему молчал так долго?
– Не знаю, никак не мог решиться заговорить.
– Но смог же в тот вечер.
– Думал, умру, а перед смертью чего не скажешь. Похоже, я влюбился в тебя.
Для Сима все это было так неожиданно. Ей стало жалко этого парня, который собирался до самой смерти хранить свою тайну.
Давно известно, что милосердие должно распространяться в равной степени на всех больных, но Сима стала вскоре замечать, что руки ее гораздо нежнее обращаются с Отодзи, чем с другими больными.
Когда Сима в свое дежурство присаживалась у его постели, он, глядя в потолок, рассказывал ей о себе. Говорил он так много, что она стала даже беспокоиться, не повредит ли это его здоровью. Отодзи рассказал и о том, как смотрел на нее сверху, когда она в одиночестве раскачивалась на качелях.
– Никак не могу забыть этого и теперь вот помню совершенно отчетливо, сказал он.
– Почему?
– Не знаю. Не могу забыть, и все.
Сима почувствовала, что жаркая кровь, как в юные годы, бросилась к ее щекам.
– Что ты там делала одна?
– спросил Отодзи.
– Думала, не умереть ли мне. Она улыбнулась горько, как человек, уже немало поживший на свете.
– Почему умереть? Сима молчала.
– Из-за Курихара?
– спросил Отодзи. Значит, знал. Сима сердито оборвала его:
– Не будем говорить об этом.
– Ты что, действительно выходишь замуж за него?
– Родители так решили в обоих домах.
– А ты?
– А я, вместо того чтобы умереть, стала медсестрой. Решила посвятить свою жизнь доброму делу. Гораздо лучше, чем мучиться с нелюбимым. Окончила школу медсестер Красного Креста и вот работаю здесь. Ну все.
Сима хлопнула в ладоши, будто стукнула в колотушку, как ночной сторож.
Отодзи проболел до лета. Война приближалась к бесславному концу, Б-29 бомбили города, превращая их один за другим в пепелища. Отодзи думал, что не сможет никуда бежать, если их город начнут бомбить.
– Когда будет налет, меня можно оставить, - сказал он.
– О себе только и думаешь. Как бы полегче умереть, - рассердилась Сима.
– Оставайся и ты здесь, - сказал он. Однако, когда в конце июля, ночью, город подвергся вражеской бомбежке, Сима вместе с другой сестрой быстро положили Отодзи на носилки и отнесли в сосновый бор за госпиталем.
В ту ночь на город обрушился дождь зажигательных бомб, и все небо в той стороне, где был госпиталь, полыхало огнем. Потом пламя захватило и центр.