Рассказы
Шрифт:
– Ну, не люблю Я тебя, не люблю!
10. Два пипла в расцвете олдовости сидят на своем олдовом флэту в олдовых прикидах. Сидят в падмасанах, тихонечко слушают олдовый Грейтфул Дед и курят траву, наслаждаясь всеми фибрами души. Один из них говорит:
– Сейчас вон там появятся три шестиногие собачки.
Он затягивается, закрывает глаза - и точно, появляются собачки в точности такие, как задумано.
– Ништяк!
– говорит второй.
– А сейчас они станут розовыми.
Он затягивается,
– Ну, а теперь они вылетят в окно.
– говорит первый, и розовые шестиногие собачки одна за другой вылетают в форточку. Олдовые пиплы меняют пластинку и блаженствуют.
За окном идет дождь со снегом. На скамейке под окном сидят три пионера и курят траву. Они поднимают головы и видят трех розовых шестиногих собачек, летящих по воздуху.
– О!
– говорят они друг другу.
– А говорил: безмазовая!
11. Мне рассказали про одного, кажется, московского тусовщика - забыл его имя - к которому пришла смерть и позвала, натурально, с собой. Но обломалась старая ждать, пока тот зашнурует свои хайки, и ушла.
И стал он хайки обратно расшнуровывать.
12. Повстречал мажор хайрастого. То ли в школе они вместе учились, то ли еще что. Тощий, драный был хайрастый. Говорит ему мажор:
– Эк ты, братец, докатился! Совсем опустился. Разве так надо жить? Пошли, покажу, какая жизнь хороша.
Повел мажор хипа к себе на флэт. Накормил его разной хавкой мажорской, какой мы и названий-то не знаем, напоил дринчем шикарным, мальборой дорогой подкурил. Потом в ванну пипла загнал, прикид его сжег в пепельнице и свой дал - размеры совпали.
Выходит утром пипл с мажорской вписки. Идет себе, насвистывает и думает:
– Эх, хороша же наша хиповская жизнь!
{Сеня Кролл, август 1989}
Из главы 3 "Легенды и мифы"
13. Федор Михайлович Достоевский гуляет берегом Канала Грибоедова. Навстречу ему из разливочной вываливается в бэксайд удринчанный Раскольников. Фуражка набекрень, топор за пазухой.
– Что, Родион, никак опять старушку убил?
– спрашивает Достоевский.
– Кильнул.
– мрачно подтверждает студент.
– И что, много взял?
– Много?!
– хмыкает Раскольников.
– Двадцать копеек!
– Родион! Ну, можно ли за двадцать копеек старушку убивать?
– Дык, Федор Михалыч! Двадцать старушек - бутылка портвейна!
{Также одна из древнейших телег. На древность ее указывает хотя бы цена на портвейн. Я такой цены уже не упомню. Или упомню?}
14. Идут по трассе два пионера. Смотрят - из болота торчит колесо.
– Смотри, колесо! Давай вытащим?
– Ты что! Где колесо, там телега, а где телега - там Басманов, а куда он нам на трассе?
{Осень 1989}
15. В Москву на Гоголя проветриться приезжает питерская
Первыми приезжают пионеры-эстеты. Они сжирают все бисквиты, выпивают весь кофе и эстетично фачатся друг с другом на своих цивильных вписках.
Затем приезжают пиплы. Они сжирают все ништяки, выпивают весь дринч и открывают фри-лав по бомжатникам.
Затем приезжают панки. Они выпивают все, что льется, сжирают все, что не льется, фачат все, что шевелится, а что не шевелится, то расшевеливают.
Затем в Москву приезжает Андрюша Басманов. И тут такое начинается!..
{Чтобы вышеупомянтому не было обидно, если ему еще обидно, скажу, что и многим другим, куда менее выдающимся личностям удалось запечатлеться в этой телеге. И вообще, я их не выдумываю, честное слово, я их только слышу.}
16. Про Диму Олейника услышал как-то раз, что ему однажды удалось сесть на хвост собственной кошке.
17. Идет Базиль по трассе. Осень. Холодно ему. Мокро. Устало ему и гнило.
– Эх, - думает он, - сейчас вот застоплю дальнобой, прикачу домой... Переоденусь... Чайку напьюсь... Наемся от пуза... Залезу в ванну теплую... И моечкой по венам...
{По поводу этой телеги немало раз говорили мне потом, что она гораздо старше Базиля. Охотно верю, потому что Базиль жив и здоров, тьфу-тьфу-тьфу на них на всех. Речь, должно быть, шла о разных Базилях.}
18. Рассказывают, что где-то не то на севере, не то на Псковщине, какой-то мужик нанял тусовку трассовиков строить ему какой-то сарай. Приходит через неделю проведать работников - глядь, а ничего и не начато. Стоит кумар столбом.
– Когда ж строить-то начнем?
– спрашивает мужик.
– А вот сейчас покурим и начнем.
– отвечают хиппи.
Приходит мужик еще через неделю.
– Что не строите-то, мужики?
– А вот сейчас покурим и построим.
– отвечают хиппи.
Через еще неделю приходит мужик снова, злой, как черт.
– Все, уматывайте к такой-то матери, строители хреновы!
– Вот сейчас покурим и уйдем.
– отвечают хиппи.
19. Некий малоизвестный всем, но хорошо памятный мне хиппи заходит по укурке или с похмелюги в кришнаитскую едальню "Санкиртана" и говорит по привычке:
– Биточки с двойным гарниром, солянку и пачку "Беломора".
Ему отвечают:
– Молодой человек, Чайтанья с вами, вы где находитесь?!
Тот оглядывается, видит - не "Гастрит" это вовсе.
– А... Ну, тогда килограмм укропа и сметанки.
21. Приезжает Мэм Питерская в Москву и ищет вписку. Дают ей ринг. Звонит она по нему:
– Не впишете ли, - спрашивает, - одну питерскую герлу?
– Знаем мы одну питерскую герлу, - отвечают ей из трубки, - да и та дура страшная.