Рассказы
Шрифт:
I
Гуси совсем ничего не знали об этом. Еще в то самое утро, когда отец думал отвести Грыця в школу, гуси не знали об этом намерении. Меньше всех знал о нем сам Грыць. Он, как обычно, встал утром, позавтракал, поплакал немножко, почесался, взял прут и вприпрыжку погнал гусей из загона на пастбище. Старый белый гусак, как обычно, вытянул к нему свою небольшую голову с красными глазами и красным широким клювом, резко зашипел, а затем, тараторя о чем-то неинтересном с гусынями, пошел вперед. Старая
Поэтому, когда нежданно-негаданно пришло новое известие, то есть когда сам отец, возвращаясь с поля, позвал Грыця домой и там отдал его в руки матери, чтоб она его умыла, причесала и приодела, как бог велел, и когда затем отец взял его с собой и, не говоря ни слова, повел, трепещущего, вниз по выгону, и когда гуси увидели своего недавнего вожака в совершенно преображенном виде — в новых сапожках, в новой войлочной шляпе и подпоясанного красным ремнем, — раздался среди них внезапный громчий возглас удивления. Белый гусак подбежал близко к Грышо с вытянутой головой, как будто хотел хорошенько к нему присмотреться; серо-желтая гусыня тоже вытянула голову, долгое время не могла ни слова произнести от неожиданного потрясения и наконец быстро прострекотала:
— Куда-да-да?
— Дула гусыня! — ответил гордо Грыць и отвернулся, точно хотел сказать: «Эге, погоди-ка, не таким паном я теперь стал, чтобы отвечать тебе на твой гусиный вопрос». А впрочем, может, и потому не ответил, что сам не знал.
Пошли вверх по селу. Отец ни слова, и Грыць ни слова. Наконец пришли к просторному старому дому, крытому соломой, с трубой наверху. К этому дому шло много ребят, таких, как Грьшь, и постарше. Позади домa по огороду ходил пан в жилетке.
— Грыць! — сказал отец.
— А? — сказал Грьшь. — Видишь вон ту хагу?
— Визу.
— Запомни: это школа. — Ну! — сказал Грьшь.
— Сюда ты будешь ходить учиться.
— Ну! — сказал Грыць.
— Веди себя хорошо, не шали, пана учителя слушайся. Я иду записать тебя.
— Ну! — сказал Грыць, почти ничего не понимая из того, что говорил отец.
— А ты ступай вон с теми ребятами. Возьмите его, ребята, с собой.
— Пошли! — сказали ребята и взяли Грыця с собой, а тем временем отец пошел на огород поговорить с учителем.
II
Вошли в сени, где было совсем темно и страшно несло прошлогодней гнилой капустой.
— Видишь там? — сказал Грыцю один мальчик, показывая в темный угол.
— Визу, — сказал с
— Там яма, — сказал мальчик.
— Яма! — повторил Грыць.
— Если будешь плохо учиться, учитель посадит тебя в эту яму, и придется тебе сидеть целую ночь.
— Не хоцу! — закричал Грыць.
Тем временем другой мальчик шепнул что-то первому мальчику, оба засмеялись, а затем первый, нащупав дверь школы, сказал Грыцю:
— Постучи-ка в дверь. Живо!
— Зацем? — спросил Грыць.
— Надо! Так полагается, если кто в первый раз приходит.
В школе стоял шум, точно в улье, но когда Грыць застучал кулаками в дверь, стало тихо. Ребята тихонько отворили дверь и втолкнули Грыця в комнату. В то же мгновение захлестали крепкие березовые розги по его спине. Грыць очень перепугался и поднял крик.
— Тише, дурак! — кричали на него озорники-ребята, которые, услышав стук, спрятались за дверью и устроили Грыцю такой сюрприз.
— Ой-ой-ой-ой! — кричал Грыць.
Ребята испугались, как бы не услышал учитель, и начали унимать Грыця.
— Тише, дурак, это так надо! Кто в дверь стучит, тому надо по спине постучать. Ты этого не знал?
— Не-е-е зна-а-л! — всхлипнул Грыць.
— Почему не знал?
— Да я-а-а пе-е-лвый ла-а-з в сколе.
— Первый раз, а!.. — вскричали ребята, как бы удивленные тем, как можно первый раз быть в школе.
— О, тогда надо тебя угостить! — сказал один, подскочил к доске, взял из ящичка изрядный кусок мела и подал Грышо.
— На, дурак, ешь, да живо!
Все молчали и выжидательно глядели на Грыця, которым вертел в руках мел, а затем медленно положил его в рот.
— Ешь, глупый, да живо! — напоминали ребята, а сами задыхались от смеха.
Грыць принялся хрустеть и насилу съел мел. Хохот в школе раздался такой, что стекла зазвенели.
— Цего смеетесь? — спросил удивленный Грыць.
— Ничего, ничего. Может, хочешь еще?
— Нет, не хоцу. А сто это такое?
— Так ты не знаешь? Вот глупый! Да это иерусалим такой, это очень вкусно.
— Ой, не оцень вкусно, — сказал Грыць.
— Потому что ты еще не раскусил. Это всякий должен есть, кто в первый раз приходит в школу.
В эту минуту вошел учитель. Ребята, точно вспугнутые воробьи, бросились к партам, только Грыць остался со слезами на глазах и с губами, белыми от мела. Учитель грозно приблизился к нему.
— Как зовут? — крикнул он.
— Глыць.
— Что за Грыць? Ага, ты новый. Почему за партой не сидишь? Чего плачешь? Чем измазался? А?
— Да я ел елусалим.
— Что? Какой Иерусалим? — допытывался учитель. Ребята снова просто задыхались от смеха.
— Да давали лебята.
— Какие ребята?
Грыць обвел взглядом комнату, но не смог никого узнать.
— Ну, ну! Иди садись и учись хорошо, а Иерусалима больше не ешь, не то бит будешь!