Рассказы

Крапивин Владислав Петрович

Как только Клякса выходил на крыльцо, гуси вытягивали шеи и хищно шипели. Потом они медленно переходили в наступление. Большой светло-серый гусак шёл в лобовую атаку, а белый, который был поменьше, обходил Кляксу с левого фланга. Конечно, Клякса ревел и пускался в бегство.

Всем опротивело Кляксино нытьё.

– Хватит!
– сказала Римка.
– Клякса! Ты должен перейти рубикон.

Глаза у Кляксы сделались круглыми, как синие блестящие пуговицы.

– Чего?
– спросил он.

– Рубикон, - терпеливо объяснила Римка.
–

Так говорят. Это значит, перебороть страх.

– Это один царь так сказал, - вмешался Тоник.
– Он всё думал и думал, переходить или не переходить реку перед боем. А потом решил перейти, чтоб некуда было отступать.

– Не царь, а римский император, - сказал Тимка.
– Юлий Цезарь. Мы это проходили.

Клякса ничего не понял. Вернее, понял только, что он должен сделать что-то особенное. Он засопел и на всякий случай прыгнул с поленницы.

– Ничего он не перейдёт, - махнул рукой Петька.
– Я его знаю.

И Клякса вдруг остановился. Он совсем было хотел уйти домой, даже заморгал, но вдруг остановился. И спросил:

– А как переходить?

– Очень просто, - посоветовала Римка.
– Выйди на крыльцо и дверь за собой захлопни. Бежать-то некуда будет. Вот ты и дашь этим гусятам как следует.

– Дашь!
– уныло возразил Клякса.
– Они вперёд дадут.

Почему-то ему захотелось доказать, что гуси не такой уж пустяк, как все думают.

– Вон как за ногу тяпнули. Такой синячище.

– Не ври! Это ты о ступеньку треснулся, - сказал Петька.
– Иди сюда. Кому говорят? Будешь переходить рубикон?

Клякса молчал. Тимка полез в карман.

– Если так боишься, вот возьми. Не реви только и не бойся. А то уж надоело...

Он вытащил рогатку. Рогатка была новая, из красной резины, с гладкой чёрной кожанкой.

Клякса медленно подошёл. Все смотрели на него молча. Ждали. И Кляксе первый раз в жизни стало неловко оттого, что на него так глядят. Может быть, это было потому, что смотрели сразу четверо и не дразнились, а только думали, что он самый последний трус. А может быть, потому, что Кляксе было уже почти шесть лет. Когда шесть лет, не очень-то приятно признаваться, что ты трусишь.

Клякса посмотрел на новую рогатку, потом на Петьку.

– Давай, - сказал он и потянулся за Тимкиной рогаткой.

В тот день гусей не выпускали из сарая, и перейти рубикон не удалось.

Ночью Петька проснулся оттого, что кто-то залез к нему на кровать. Он здорово перепугался, а когда увидел Кляксу, то разозлился. Он даже вытянул из-под одеяла руку, чтобы дать Кляксе подзатыльник, но раздумал. Клякса это сообразил и прижался и нему поплотней.

– Петя, а зачем дверь закрывать?
– прошептал он. Петька ничего не понял.

– Ну, завтра, - объяснил Клякса.
– Когда гуси...

– Тебе ж сказали, - ответил Петька.
– Чтоб не сбежал опять.

Клякса молчал. Петька только слышал его дыхание.

– А что такое рубикон?
– снова раздался Кляксин шёпот. Но Петька и сам

толком не знал.

– Когда отступать нельзя, это и есть рубикон. Ты целься прямо в башку, если гусаки полезут.

Клякса вдруг соскочил и зашлёпал к своей кровати. Петьке стало его почему-то жалко. Он хотел что-нибудь сказать Кляксе, но сразу не смог придумать. А пока думал, заснул...

Утром все собрались в коридоре.

– Ты поближе подпусти, - учил Тимка.
– А потом бей в упор. Понял?

В карман рубашки он насыпал Кляксе пригорошню мелких камешков.

Тоник снял защёлку с самозакрывающегося замка, которым обычно не пользовались.

– Не вздумай бежать за калитку, - предупредила Римка.
– И дверь закрой.

А Петька ничего не сказал. Только подобрал с пола ещё один камешек и сунул его в Кляксин карман.

Ребята ушли на речку, а Клякса остался в коридоре. Один раз он высунул голову за дверь, но сразу спрятался. Гуси ходили недалеко. Серый увидел Кляксу и гоготнул: "Доберёмся, погоди".

Клякса вынул рогатку, вложил камень и шумно вздохнул. Потом он поддёрнул на плече лямку штанов, как поддёргивают ружейный ремень, отправляясь в опасный поход.

– Раз, два, три, - прошептал Клякса, но не двинулся с места. Как только он представил, что останется один на один с гусаками, в животе у него захолодело. Клякса мотнул головой и ещё раз сосчитал до трёх. И вдруг без всякого счёта выскочил на крыльцо и захлопнул дверь.

Гусаки как по команде взглянули на Кляксу. Они вытянули шеи, опустили к самой земле головы и приоткрыли клювы. Клякса прижался к двери спиной. Он судорожно натянул рогатку и выстрелил. Но камень щёлкнул по земле и пробил лопух. А гуси шли через солнечный двор, заросший подорожниками и пушистыми одуванчиками. Впереди каждого гусака двигалась длинная чёрная тень.

Белый гусь зашёл слева и отрезал путь к калитке. Серый двигался прямо. Его приоткрытый клюв внутри был красным.

– Пошёл!
– отчаянно заорал Клякса и выстрелил наугад. А потом бросил рогатку и стал отчаянно дёргать дверь. Дверь, конечно, не открылась. Клякса зажмурился и повис на ручке. Он изо всех сил поджал ноги, чтобы спастись от страшных клювов. Но долго так висеть было нельзя. Руки сорвались, и Клякса шдёпнулся на крыльцо.

И тут он увидел удивительную вещь. Серый гусак лежал на боку. Его шея вытянулась по земле, как обрывок пылесосного шланга. Белый гусь, подняв голову, смотрел на упавшего приятеля.

– Га?
– удивлённо спрашивал он.

Клякса поднял рогатку и встал. И тут он понял, что не боится. Даже странно было, что он только что дрожал перед этими птицами. Серый гусь дёрнул красной лапой, медленно поднялся и обалдело открыл клюв.

– Ну?
– сказал Клякса. Гусаки понуро побрели прочь. Клякса дал им вслед пару выстрелов и вышел на середину двора.

Он стоял, как укротитель хищников на арене. Расставил ноги, помахивал рогаткой, словно хлыстом. На гусей он даже не смотрел.