Рассказы
Шрифт:
— Доброй ночи! — сказал он колеблясь.
— Доброй ночи, — всхлипнула Белинда. Мистер Тагс все медлил. — А вы разве не войдете, сэр? — спросила служанка, отворившая дверь. Мистер Тагс колебался. Ах, эти колебания! Но все же он вошел.
— Доброй ночи! — снова сказал мистер Симон Тагс, когда они очутились в гостиной.
— Доброй ночи! — ответила Белинда. — И если когда-нибудь в жизни мне… Тс! — Она смолкла и прислушалась, вперив остановившийся от ужаса взгляд в посеревшую физиономию мистера Симона Тагса. Кто-то стучал в парадную дверь.
— Мой муж! —
— И мои родные! — прибавил Симон: голоса Тагсов уже разносились по лестнице.
— Прячьтесь! Прячьтесь! — сдавленным голосом воскликнула миссис Уотерс, указывая на окно, плотно задернутое кретоновыми занавесями.
— Но я ничего дурного не сделал! — снова заколебался мистер Симон.
— Прячьтесь! — вне себя настаивала Белинда. — Прячьтесь, или вы погибли. — Последний довод оказался неотразимым. Устрашенный Симон юркнул за занавеси с пантомимической поспешностью.
Те же, капитан, Джозеф Тагс, миссис Тагс и Мари.
— Познакомься, дорогая, — сказал капитан. — Лейтенант Гроб.
Мистер Симой услышал топанье подбитых железом сапог и хриплый голос, благодаривший за оказанную честь. Потом лейтенант уселся за стол, громыхнув по полу саблей. У мистера Симона от страха мутился рассудок.
— Где у нас бренди, дорогая? — спросил капитан.
Вот это положение! Они, чего доброго, вздумают пировать тут всю ночь, а мистер Симон Тагс должен сидеть за занавесью, боясь перенести дух.
— Сигару, Гроб! — предложил капитан.
Надо сказать, что мистер Симон Тагс совершенно на выносил табачного дыма; если он закуривал сам, это вынуждало его немедленно искать уединения; если при нем курили другие, это вызывало у него сильнейший кашель,. Что до капитана Уотерса, то он был завзятым курильщиком; таким же оказался и его друг лейтенант; а Джозеф. Тагс не отставал от них обоих. Гостиная была невелика, дверь заперта, сигары крепки; клубы дыма вскоре заполнили комнату и мало-помалу стали проникать сквозь кретон занавесей. Мистер Симон Тагс зажимал нос, рот, старался не дышать, но ничто не помогло: кашель все-таки вырвался.
— Ах, господи! — сказал капитан. — Прошу прощения, мисс Тагс. Вы не любите, когда курят?
— Напротив, очень люблю, — сказала Мари.
— Но дым раздражает вам горло?
— Вовсе нет.
— Однако вы только что закашлялись.
— Что вы, капитан Уотерс? И не думала даже.
— Но я слышал кашель, — настаивал капитан.
— И я тоже, — сказал Гроб. Но никто не признавался.
— Почудилось, — решил капитан.
— Должно быть, — поддакнул Гроб.
Еще сигары — еще больше дыма — снова кашель: сдавленный, но слышный.
— Что за чертовщина! — сказал капитан, озираясь.
— Чудеса! — воскликнул ничего не подозревающий мистер Джозеф Тагс.
Лейтенант Гроб посмотрел на всех по очереди с таинственным видом; затем отложил свою сигару; затем на цыпочках сделал несколько шагов к окну и, оглянувшись, большим пальцем через плечо указал на занавесь.
— Гроб! — крикнул капитан, вскочив из-за стола. — Что
Вместо ответа лейтенант отдернул занавесь — и перед присутствующими предстал мистер Симон Тагс, помертвевший от страха и посиневший от сдерживаемого кашля.
— Что я вижу! — в бешенстве закричал капитан. — Гроб! Вашу саблю!
— Симон! — завопили Тагсы.
— Пощады! — простонала Белинда.
— Платонически! — прохрипел Симон.
— Саблю мне! — взревел капитан. — Пустите, Гроб, — негодяй заплатит жизнью.
— Караул, убивают! — завизжали Тагсы.
— Держите его крепче, сэр! — еле слышно пролепетал Симон.
— Воды! — вскричал Джозеф Тагс, после чего мистер Симон Тагс и все дамы попадали в обморок, образуя живописную группу.
Мы бы охотно скрыли от читателя плачевный исход этого шестинедельного знакомства. Однако докучливое правило, подкрепленное обычаем, требует, чтобы рассказ имел не только начало, но и конец; так что тут уж ничего не поделаешь. Лейтенант Гроб явился с поручением от имени своего друга — капитан Уотерс требовал удовлетворения. Мистер Джозеф Тагс выразил желание уладить дело — лейтенант Гроб изъявил готовность вступить в переговоры. Когда мистер Симон Тагс оправился после нервного потрясения, явившегося следствием любовной неудачи и пережитых волнений, он узнал, что его семья лишилась весьма приятного знакомства и что состояние мистера Джозефа Тагса уменьшилось на полторы тысячи фунтов, а состояние капитана Уотерса увеличилось ровно на такую же сумму. Ценою этих денег должна была быть куплена тайна, но каким-то образом история все же вышла наружу; и досужие языки утверждают, что не часто компании мошенников попадается такая легкая добыча, какою для капитана Уотерса, его супруги и лейтенанта Гроба послужило семейство Тагс в Рэмсгете.
Глава V
Горацио Спаркинс
— В самом деле, мой друг, прошлый раз на бале он очень ухаживал за Терезой, — сказала миссис Молдертон, обращаясь к своему супругу, который после утомительного дня в Сити отдыхал перед камином, накинув на голову шелковый платок, и потягивал портвейн, положив ноги на каминную решетку, — очень ухаживал; и я опять-таки повторяю: следует ему оказывать всяческое поощрение. Решительно надо бы пригласить его к нам на обед.
— Кого это? — вопросил мистер Молдертон.
— Ну ты же знаешь, кого я имею в виду, мой друг, — того молодого человека с черными бачками и в белом галстуке, который недавно появился в собрании, и все девушки только о нем и говорят. Молодого… господи! Ну как же его зовут? Марианна, как его зовут? — продолжала миссис Молдертон, обращаясь к младшей дочери, которая вязала кошелек, стараясь при этом иметь томный вид.
— Мистер Горацио Спаркинс, мама, — со вздохом ответила мисс Марианна.
— Ах да, совершенно верно, Горацио Спаркинс, — подтвердила миссис Молдертон. — Решительно самый благовоспитанный молодой человек, какого я только видела. И, конечно, в том прекрасно сшитом фраке, который на нем тогда был надет, он походил на… на…