Рассказы
Шрифт:
Представитель начал оборачиваться, недобро щуря глаза.
– А что касается дьявола, – продолжал Мияги, – так я к нему уже убрался… Та же машина и отправила. С легкостью…
Звонкая пощечина разнеслась по залу. Мияги отшатнулся, хватаясь за щеку, и Бергман прыгнул вперед – но опоздал. Вся судейская коллегия была уже на ногах. Десяток рук вцепился в белого, как кимоно, представителя, кулак Вацлава уже завис над его головой, старый Ван Пэнь прорывался поближе, опрокидывая столики, а сбоку набегали, спешили Экозьянц, Ли Эйч, всклокоченный
Часть спортсменов Регионалки ринулась с возвышения на помощь своему представителю, и Бергман с ужасом подумал о том, что будет, если эти крепенькие самоуверенные мальчики… Он с интересом обнаружил, что успел сбросить пиджак и прикидывает расстояние между собой и ближайшим парнем, непозволительно выпятившим подбородок, а дряхлый сонный Ван уже запрыгивает на стол, сжимаясь в страшный воющий комок с дикими, тигриными глазами…
– Извините, – сказал Мияги, и все как-то сразу стихло. – Это я виноват. Я сейчас уйду, и все будет в порядке. Собственно говоря, я уже умер, так что вам не на кого обижаться…
Он прошел между застывшими людьми, неловко толкнул дверь левой рукой, и она захлопнулась за его выцветшей ветровкой.
– Я учился у него, – задумчиво сказал Бергман, глядя вслед ушедшему.
– Я учился у него, – повторил маленький Ли Эйч, поправляя бабочку.
– Я учился вместе с ним, – сказал Ван Пэнь, старея на глазах.
– Позвольте, – удивленно заметил приходящий в себя представитель команды. – Кто это был?
– Это был Гохэн Мияги, – ответил ему понурый Вацлав, с сожалением разглядывая свой кулак.
– Который? – попытался улыбнуться представитель. – Привидение?
– Который на III-х Играх в Малайзии убил Чжэн Фаня. – Бергман все искал на возвышении своего ученика, искал – и не мог найти…
– Как же, как же… – силился вспомнить представитель. – Писали в прессе… Защитное поле отказало, что ли…
– Не отказало. – Ван Пэнь слез со стола и пригладил остатки волос. – Просто Чжэн оскорбил учителя Мияги, покойного Эда Олди. Прямо на татами.
– Ну и что?
– Ничего. Дело в том, что Мияги пробил защитное поле. Ладонью. Руку после этого пришлось ампутировать. А Чжэн – умер.
…Когда Бергман выбежал на улицу – там шел снег. Мягкий, бережный, баюкающий снег, и в его пушистых хлопьях далеко впереди мелькала бегущая фигура юноши в черном шелковом халате с развевающимися полами. Юноши, которого Бергман так и не смог научить злости. Вот он у поворота, вот он поскальзывается, падает, снова вскакивает и скрывается за углом, что-то крича вслед…
Бергман вытер мокрое лицо, и тяжелая, как пропущенный удар, мысль вошла ему в голову: что, если там, за углом, так и не услышав утонувшего в снегу окрика, уходит последний?..
Совсем-совсем последний…
Монстр
…Мы сидели за столом не более двух часов, но в воздухе уже повисло сизое сигаретное
– Слышь, Серый, что это у тебя за повязка на руке? Металлист, что ли?.. Тогда почему клепок нет?
Если бы я еще сам знал, что это за повязка! Ну, была там какая-то родинка, так как в шестнадцать лет перед днем рожденья отец мне эту повязку на руку наложил, так я ее больше и не снимал. Батя, кстати, тоже такую носит. Говорит, наследственное, болезнь, вроде саркомы. Не дай бог на эту родинку свет попадет – все, кранты, помереть можно. Правда, я про такую болезнь ни разу не слышал. Но экспериментов пока не проводил – уж больно у отца глаза тогда серьезные были. И сам повязку никогда не снимает. Даже когда купается. Или на медосмотрах…
– Серега, ты перебрал, что ли?
– Нет, я в норме.
– Тогда давай, колись про повязку.
– Да ничего особенного. Упал в детстве, руку до кости об железяку пропорол. Шрам там жуткий. Лучше и не смотреть.
– Покажи.
– Ты что, шрамов никогда не видел?
– И то правда, Стас, чего ты к человеку пристал?..
– А мне интересно. Что ж это за шрам такой ужасный, что на него и посмотреть-то нельзя?.. Под пиво.
Черт бы побрал этого Стаса! Вечно, как напьется, так ему дурь в голову лезет.
– Слышь, Серый, ты меня уважаешь?
Ну вот, началось. Сейчас драться полезет. Не хочу я с ним драться.
– Уважаю.
– Тогда покажи.
– Слушай, Стас, я тебя уважаю, но повязку снимать не буду.
– Почему?
– Ну, повязку разматывать неохота. Да и тебя наизнанку вывернет, если увидишь. Все пиво пропадет.
– Не пропадет. Я еще столько же выпить могу. Показывай.
Тут меня взяла злость.
– Хорошо. Показываю… – и я показал Стасу фигу.
– Ах ты козел! Это ты мне!..
Стас полез через стол, опрокидывая стаканы с пивом, на пол посыпались остатки рыбы, зазвенело разбитое стекло. Сколько раз давал себе слово не пить с малознакомыми людьми! Так этот балбес Колька опять затащил. Теперь в углу помалкивает, пиво сосет…
Стаса ухватили сзади за штаны и стащили обратно на диван. Стас был весь в пиве, в рыбьей чешуе, красный, как рак, и отчаянно ругался. Ему сунули в руки недоеденный хвост – и Стас утих.
– Спасибо, ребята.
– Не за что. А шрам свой мог бы и показать. Может, хоть Стаса стошнило бы…