Рассказы
Шрифт:
Минула неделя. Диакон все так же ходил на службы, а в свободные дни — в степь. Август выдался жарче обычного, поэтому прогулки пришлось сократить. Вот и нынче, в праздник Преображения Господня, видно, из-за духоты, клонило в сон, Игорь не мог пересилить расслабленность и встать на рассвете для утренней молитвы, провалялся в постели до завтрака, а в церкви, заканчивая просительную ектенью, вдруг забыл слова… Более того, когда после молитвы благодати Святого Духа и “Отче наш”
Диакон устал. Приехав домой, он снял рясу, пообедал, лег на террасе и заснул. Проснулся часу в четвертом пополудни, голова гудела, во рту ощущался дрянной вкус. Шея под бородой вспотела, он вытер ее углом простыни и вдруг вздрогнул от омерзения — вспомнил сон. Будто стоит он у плиты и жарит на огромной сковороде цельного, только маленького, словно игрушечного, младенца, переворачивая его вилкой с боку на бок, чтобы подрумянился со всех сторон. А у ребеночка лицо, как на его собственных детских фотографиях.
И сон этот как-то был связан с видением во время сегодняшнего богослужения. Непонятная тревога сжала сердце диакона, он растер рукой занывшую грудь и прямо в длинной нижней рубахе направился в сад. Проходя мимо летней кухни, неожиданно для себя обратился к Симе:
— Не скучно тебе?
— Нет, — как всегда, коротко откликнулась та, удивляясь его вопросу. Она недавно управилась с делами и прилегла отдохнуть.
— А мне что-то одиноко, — продолжил свои странные речи отец Игорь.
Сима поняла его по-своему и поспешила поднять юбку, обнажив перламутровые бедра.
Диакон брезгливо поморщился:
— При чем тут ты!
И пресек ее порыв пренебрежительным жестом.
Выйдя из тени дома на открытое место, он ощутил обжигающие лучи солнца. Цикады безжалостно терзали свои подбрюшные цимбалы, и их пронзительные звуки больно отзывались в ушах, жар раскаленной земли проникал под рубаху снизу, тонкие подошвы сандалий нагрелись, казалось, он ступал по раскаленной плите. “Как в пекле”, — покачал головой диакон и направился к реке, чувствуя непривычную слабость в ногах.
Тут дышалось немного свободнее. Он пододвинул кресло к самому краю обрыва и сел. Лицо его нащупал мягкий воздух — именно воздух, ветром, даже слабым, это назвать было нельзя, — и диакон в изнеможении прикрыл глаза. “Что-то я не так сказал Симе. Напрасно обидел, нехорошо. Надо исправить. Да разве только это? Пытаюсь обмануть Бога в себе, использую церковь как ширму, за которой удобно жить. Я пришел к Богу для себя, а надо для других. Пора отринуть сомнения и просто верить,
Снизу доносился неумолкаемый плеск реки, перебирающей камни.
Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй создание Твое. Дай мне слезы умиления, дай покаяние, дай умение исправить себя. Преклоняю перед Тобой колена сердца своего, — взмолился диакон и, представив внутренним взором Богородицу, продолжил: Избави от скорбей душевных, утоли моя печали, скорая Утешительница. Утоли…
То, о чем он размышлял весь год, обрело четкие контуры. “Надо ехать в Москву, переписать фирму на партнеров, изъяв свою долю, продать недвижимость. Настала пора заняться богоугодным делом: позолотить купол, заказать хороший колокол с подголосками, иконостас, новое праздничное облачение для священников. Серебряный потир для вина и красивый дискос вместо железной тарелки я уже приобрел, но есть нужда и в другой церковной утвари. Для прихожан богадельню построю, с собственным уставным капиталом, чтобы не нуждались в спонсорах, а жили на проценты. Еще прикуплю земли и возведу часовню при кладбище. Здесь моя душа прислонилась, видно, здесь мне и успокоиться”, — подумал диакон размягченно, и ему стало легко.
…Но никому не обещан день завтрашний.
Готовя ужин, Сима время от времени бросала взгляд в окно. Диакон сидел к ней спиной, не шевелясь, непонятный и недоступный, как идол. Солнце клонилось к закату, с реки наконец потянуло свежестью, а он продолжал сидеть, не меняя позы, и женщина не выдержала. Взяла тесак для рубки мяса с широким лезвием, задумчиво взвесила его в руке, но положила на место и вышла в сад.
Двигаясь неслышно на своих плоских ступнях, Сима подошла к диакону сзади и остановила сонный взгляд на его сухой, до красноты загорелой шее. Постояв некоторое время в задумчивости, она глубоко вдохнула и широким жестом, изо всей силы толкнула кресло обеими ладонями.
Послышался шорох осыпающихся с обрыва мелких камней и земли, затем глухой удар, будто кочан капусты упал со стола на пол, и наконец слабый всплеск. Сима не шевельнулась, не посмотрела вниз, а продолжала стоять с воздетыми руками, будто провожала диакона в небо.
Следствием было установлено, что священнослужитель местной церкви Игорь Шутов скончался от сердечной недостаточности по крайней мере за два часа до того, как упал в реку.