Рассказы
Шрифт:
Она посмотрела на юношу и рассмеялась.
— Бедное платье… — она быстро взглянула на плиссированную юбку, насквозь мокрую, с грязным подолом. — Будь немного потеплее, я осталась бы под дождем. Иногда летом в дождь я надеваю легкое платье и иду гулять по пляжу. Ты не представляешь, как это чудесно…
Подул такой сильный ветер, что струи дождя накренились к противоположному краю улицы. Перед домом, где они прятались, виднелась полоска совершенно сухого асфальта длиной метра в два. На тротуаре напротив
— Делай, как я, и не будешь скучать, — сказала она ему, не поворачивая головы, — прикрой глаза и смотри на фонарь. Видишь, какие цвета? Зеленый, красный, синий…
Он зажмурил глаза, но вскоре приоткрыл их снова.
— Я ничего не вижу.
Но девушка играла в эту игру так старательно, что даже не ответила ему, словно не расслышав его замечания. Вскоре игра ей надоела, и она воскликнула:
— Значит, ты неправильно делаешь. Прикрой глаза, но не до конца. Оставь узенькую щелочку.
Юноша попробовал еще раз. Он старательно смыкал веки, но желтоватый тусклый свет ничуть не менялся.
— Я ничего не вижу.
— Значит, будешь долго жить, — она сказала это с оттенком презрения. — Тот, кто увидит семь цветов, через день умрет. Сегодня я вижу пять. Подожди, дай-ка посмотрю еще, вдруг они поменялись.
Он чувствовал себя немного подавленным, словно долгая жизнь, которую ему предстояло прожить, была доказательством его посредственности. Девушка задержала дыхание, целиком погрузившись в необычный эксперимент.
— Ничего не поделаешь. Пять, и все тут. Мне показалось, что синий переходит в фиолетовый. Представь, какой ужас…
Увлеченные игрой, они и не заметили, как ливень кончился. Над крышами медленно плыло рыхлое облако, обнажая кусок темного неба, на котором грустно мигала одинокая звездочка. Но повсюду еще слышался стук капель, и решетка на асфальте едва успевала заглатывать бурные потоки воды.
Юноша вздохнул, словно проснувшись от дурного сна.
— Я думал, дождь будет всю ночь. По-моему, надо поскорее выбираться отсюда.
— Неужели ты не хотел бы переночевать в подъезде? По-моему, это даже здорово.
Но ему давно уже не терпелось продолжить путь. У него замерзли ноги, ломило спину и даже слегка дрожали колени.
— Смотри, дождь перестал. Пора идти.
Девушка протянула руку ладонью вверх, посмотрела на небо, но не двинулась с места.
— А где твоя маска?
Он снял картонный нос, когда они убегали от дождя, и теперь по-прежнему держал его в руке.
— Если не наденешь, я никуда не пойду.
Он ничего не ответил и покорно надел маску. Она заметила, что лоб у него усыпан прыщами.
— Наверное,
— Кто, я? А, ты про лоб. Врач сказал, что это возрастное. «С какой стати она меня разглядывает?» — подумал он.
Они вышли из подъезда, пересекли участок, залитый светом, и углубились в ночной мрак. Улица казалась заброшенной: возле мостовой возвышалась груда мусора, в которой рылись две собаки, привлеченные вонью отбросов. Впереди мигали огоньки Диагонали.
Они шли бок о бок, не произнося ни слова. Девушка шла не спеша, придерживая рукой юбку: она едва видела, куда ставит ногу.
Когда они достигли середины улицы, темная тень отделилась от стены и преградила им путь. Незнакомый голос попросил прикурить.
Человек был высокий, толстый. Другая тень, маленькая и куцая, выросла возле него, словно из-под земли.
— У меня нет зажигалки, — юноша хотел пройти мимо, но здоровенная, словно медвежья лапа, ручища легла ему на плечо.
— Стоп, голубки…
Юноша почувствовал, как болезненно сжалась диафрагма, в глазах потемнело, но он ответил не дрогнув:
— Сегодня карнавал, но для шуток все равно уже поздновато.
— Какое у тебя личико под маской? Ну-ка, посмотрим, что это за воробышек чирикает.
Юноша заслонил лицо рукой: человек посветил ему фонарем в глаза.
— Да у него совсем детская рожа! И эта козявка думает, что мне охота шутить? Как бы не так!
Вмешалась девушка. Голос у нее был звонкий и дрожащий.
— Хватит спорить, — она протянула толстому кошелек.
— Ишь ты! Что это у тебя за звезда? Может, она на тебя снизошла, как на Пресвятую Деву?
Не переставая разглагольствовать, толстый передал кошелек приятелю.
— Ну-ка, Габриэль, пересчитай деньги.
Низенький открыл кошелек и достал две ассигнации.
— Двадцать пять и двадцать пять… пятьдесят… — пробормотал он разочарованно.
— Ну, а ты, парень, скоро надумаешь?
Юноша едва сдерживал ярость.
— Я ничего не дам.
Толстый снова направил на него фонарь, затем ухватил двумя пальцами картонный нос, оттянул, насколько позволяла резинка, и отпустил. Раздался сухой щелчок, нос вернулся в исходное положение.
— Это для начала. А теперь…
Он ударил юношу по лицу с такой силой, что тот повалился на асфальт.
— Давай вставай на ноги. Покайся и больше так не делай. Эй, Габриэль, давай сюда девчонкину цепочку и медальон. Пойдет на первое причастие — ей крестный новые подарит.
Низенький подошел к девушке сзади и схватил цепочку.
— Посвети, а то не видно. Застежка очень маленькая, — толстый приблизился к низенькому и зажег фонарь. — Спасибочки, — сказал низенький и передал толстому цепочку и медальон.