Рассказы

Лернер Марик Н

Он встал из-за стола, и умело, поигрывая дубинкой, подошел к Павлу.

— И будем продавать новейшее оружие всем подряд. Рамазан армию любит и непременно найдет убедительные методы заставить разрабатывать стоящие образцы. Одного-двух пропустят через подобных Мусе, а остальные начнут ударно трудиться. В Кремле всегда рады гостям с просьбами о поставках, лишь бы деньги платили. Тоже не самый плохой вариант, уж раздаривать, как при коммуняках не станем. Про свой карман наш уважаемый президент не забудет. Солидарность там с врагами америкосов или мусульманское братство, но подарков они не получат. И будут нашу страну снова бояться, что патриотам по сердцу и заискивать непременно тоже будут,

упрашивая не помогать совсем уж отмороженным фанатикам, а мы будем получать с этого свой профит. Материальный и духовный. Вона какие мы все из себя! Только знаешь что? Чтобы чужие боялись надо бить своих. Вот так! — он резко ударил Павла дубинкой по спине, так что тот взвыл от боли. — Очень больно, чтобы навсегда запомнили. Вот так!

После каждой фразы он делал паузу и снова бил со всей силы по спине, сопровождая это рутинное действие возгласом: — Вот так! Павел не выдержал и упал с табуретки, сворачиваясь в клубок. Это не помогло. Удары продолжали сыпаться под размеренную речь.

— Наш глубокоуважаемый президент, не смотря на отмену моратория на смертную казнь в своей неизменной мудрости, — с изрядной иронией в голосе сообщил он, — не считает нужным разбазаривать людские ресурсы. Вот так! Поэтому ты еще можешь выскочить не получив законно причитающуюся высшую меру социальной защиты. Вот так! Получишь стандартную двадцатку и поедешь восстанавливать стройки народного хозяйства в Сибирь. Вот так! И я очень хочу, чтобы ты запомнил на всю жизнь и если дети у тебя будут, обязательно передал им генетическую память о том, что нельзя считать себя умнее других. Не учи других, если сам ничего не сделал. Вот так! Чтобы сидели и рот боялись открыть. Вот так! Власти добиваются люди реально способные на действия, а богатство просто так не дается. Вот так! Докажи окружающим что ты имеешь что-то за душой кроме ненависти и желания навести порядок чужими руками. Вот так! И уж рассуждая про дискриминацию русских, не оправдывай действия черножопых чурок, унижающих твой народ, даже если тебя лично не трогают, а сажают такую же вороватую суку, виноватую лишь в том, что вовремя не поделился. Вот так! Да и не стоит радоваться проблемам других народов. Черножопые в тюрбанах различаются лишь на первый взгляд. Вот так! Уничтожив живущих и думающих иначе, они придут за тобой. Вот так! Хотел твердую руку — познакомься с ней наглядно не для других, а для себя! Вот так! Вот так! Вот так!

Кто успеет первым

О последствиях деятельности попаданцев в реальной жизни. А то я в очередной раз обнаружил у известных писателей взятки не берут, церковь неожиданно превратилась в другую и даже царь срочно перестроился.

— А что это у вас за странные пятна на теле? — продолжая работать веником, поинтересовался мужик.

— Знаки это, — благодушно ответил еще не старый мужчина с седой бородой, поворачиваясь на другой бок и показывая сильные мышцы. Давно он уже не парился, а тут такой хороший случай. Крестьяне по нынешним временам странников привечали. От власти страдающие — божьи люди.

— Какие знаки? — с недоумением спросил мужик, не прекращая охаживать гостя чисто русским березовым веником. Мужик был слегка туповат и доходило до него долго, но в работе — зверь. Жаль, что налогами баре вконец задавили.

— Государь! — прошелестело сзади, и он, оглянувшись, обнаружил всю семью на коленях.

— Свят, свят, — роняя веник и поспешно крестясь двумя пальцами, прошептал он. — Мы ж думали, вас бомбой разорвало!

— Так это родственнички мои паскуды, — лениво объяснил бородатый, — я вот волю хотел дать народу, а они испужались.

Мужик поспешно бухнулся на колени.

—

Да ты продолжай, — разрешил, тот, что со знаками, — хорошо умеешь.

— Да где ж вы были раньше? — заголосила жена мужика, тряся отвислыми грудями.

— По земле ходил. На жизнь простых людей смотрел. Плохо живут. Менять это надо.

Старший сын мужика оскалился и пошарил рукой в том месте, где обычно таскал засапожник. Рука наткнулась на голое тело, и он с недоумением посмотрел. Тряхнул головой и подумал, что пора ружье выкапывать. Нечего жандарму к Маришке клеиться.

— И в работный дом не отправили? — с восхищением спросил мужик, поднимая руку и поспешно опуская снова.

— Так ежели надобно, глаза отвести могу. Царская кровь! Да ты, — после паузы сказал, — не боись. Крестись, как привык. Я чай, понимаю. Душа не лежит к этим уродам из Синода. Совсем мозги потеряли. Скоро костры раскладывать начнут. Ну да ничего, — с явной угрозой в голосе возвестил, — отольется им полной мерой насилие. Вера крепче будет от притеснений.

— И что делать будем, господа казаки? — поинтересовался воскресший царь. Сидели они в лучшей избе, и сначала внимательно выслушал жалобы лучших людей из окрестных станиц. Слово его было веское, и никогда не торопился высказываться без совета с народом.

Жалоб было много. Призывать стали часто, от чего разорение хозяйству. Службу нести заставляли тяжкую. В людей стрелять не по-христиански, требующих хлеба. А пока лямку тянули, принялись в станицы чиновники наведываться с проверками. Так ли крестишься, да из кого происходишь. Мало ли кто у казака в предках ходил! Кого это волнует. Главное долг выполнять.

— Так это, — сообщил очередной чубатый, — жидов бить пойдем!

— Зачем?

— Так это — сейчас можно.

— Тебе власть сказала что можно?

— Так это…. Урядник.

— Вот тот самый, что в темную сажал и коня по разверстке отбирал?

— Да, — загудели остальные, — козел.

— Так что не бить? — недоуменно спросил чубатый.

— Почему не бить? Бить! Только не тех. Вот отобрали у Бломберга мануфактуру и отдали Иванову. А ткань теперь где?

— Гниль одна, — загудело сообщество, — а дерет деньжиши, как за хорошую. И управы на него нет. Самому Шувалову родственник.

— Вот, — наставительно сказал царь. — Дело надо доверять тому, от кого польза будет. Жид умеет хорошо шить и дешевле, так почему не жиду? Пусть налоги платит и спит спокойно. Но не в казачьих землях, — поспешно добавил, — земля обчественная. Юрт.

— Правильно, — сказал еще один казак с хитрыми глазами и тремя георгиевскими крестами на груди. — Их дело работать — наше воевать. За их счет налоги государству, не за счет честного труженика. А то все посбегали за границу, а теперь с нас требуют. Говорили деньги жидовские на пользу пойдут, да предприятия руси, — он запнулся и продолжил, — русицизируют. А все опять разворовали. В морду дать ихнему племени святое дело, но выгонять? А лечить, кто будет? Один был фершал на всю округу, так забрали, как неблагонадежного. Будет тачку катать на Сахалине. Он своими руками мою жену спас, а пойдет кайлом махать? А кто лечить будет?

— Иб… и… мать… все равно лечиться боятся. Кто ж довериться, если енти дохтура три года после университета в строю ходили, а операции не делали! Там, в армии, один йод, да капли валерьяновые. Хорошо еще, что на спирту!

— Совсем жизни не стало!

— Враги веры христовой в Москве засели!

— Резать пора! Забыли Емельку Пугачева, да Стеньку Разина!

— Когда это казак налоги платил!

— Хорошо, что понимаете, — переждав гомон, с удовлетворением сказал царь. — Пора бить сполох. Гонцов рассылать. На Москву пойдем!