Расследование доктора Данилова

Шляхов Андрей

Данилов мог бы аргументированно поспорить с Бурлаем. Да, какой-нибудь отдельный и не очень умный главный врач может позволить себе шалости со статистикой. Но подобный обман достаточно быстро раскроется и меры будут приняты суровые. Обманщика вышибут в рядовые врачи и больше никогда никакой руководящей работы ему не видать. Ну а версия с всемосковским заговором, которому покровительствует департамент – это уже для фантастического романа. Однако, спорить не было необходимости. Если Бурлаю нравится такое объяснение, то пусть он им тешится. То, что хотелось, Данилов выяснил – дежурных медсестер наркослужбы можно в расчет не принимать. Тем более, что если одна из них оказалась бы маньячкой, то смертность возросла бы по всей больнице, ведь наркотики

назначают и в других отделениях.

– Дядя Федя снова сел на любимого конька, – сказал вошедший в ординаторскую Кошелев. – Орет так, что в зале все слышно. Я ему, да и другим тоже, уже устал объяснять, что нельзя все валить на коронавирус. Причина какая-то другая… Скорее всего, рост летальности вызван ухудшением экологической обстановки.

– Экологической обстановки? – переспросил Данилов. – А что? Вполне может быть. Здоровье напрямую связано с экологией…

– Вы на район, в котором живет большая часть нашего контингента посмотрите! – Кошелев присел к столу, пододвинул к себе чистый лист бумаги и нарисовал на нем большой треугольник. Здесь, – он обвел кружочком одну из вершин треугольника, – находится телебашня. Здесь, – кружочек появился у другой вершины, – находится нефтемаслозавод. А вот здесь, – третья вершина тоже оказалась в кружочке, – находится производство красок и лаков…

«Врачебная работа приучает всегда докапываться до сути, – подумал Данилов. – Если не можешь понять, что с пациентом, значит ты плохой врач. Если объяснения нет, его нужно придумать. Каждый выбирает то, что ему больше нравится…».

При поступлении следующего пациента Данилов намеренно остался в ординаторской, где он вносил в истории болезни записи о только что сделанном обходе. Хотелось оценить, как люди станут действовать в его отсутствие, в своем свойском кругу. Опытному человеку уши могут полностью заменить глаза – доносившиеся из зала шумы и реплики позволяли Данилову судить о том, что там происходит. На этот раз пациента с астматическим статусом, переведенного из терапии, принимал Бурлай. Кошелев вышел для того, чтобы помочь переложить пациента на койку, да так и остался в зале, потому что пациент вел себя беспокойно и его приходилось удерживать. При всем желании, Данилов не нашел к чему бы ему придраться. Разумеется, по одной дежурной смене нельзя судить обо всем отделении, но обычно не бывает так, чтобы одна смена работала очень хорошо, а другая из рук вон плохо.

Ночью народ немного схитрил – с полуночи до трех часов в зале сидели Кошелев с Инной, а Бурлай с Оксаной спали – он в ординаторской, она в сестринской. Но как спали? При открытых настежь дверях прикорнули на диванчиках, не раздеваясь, готовые чуть что вскочить и начать действовать. С трех до семи спали Кошелев и Инна. Данилову, как 2третьему лишнему» предложили спать в кабинете заведующего хоть всю ночь, но он спать не стал. Сначала раскладывал в голове по полочкам впечатления прошедшего дня, а затем читал «Черный обелиск» Ремарка, найденный на полке среди медицинской литературы. Время от времени откладывал книгу и размышлял. На исходе первого дежурства наиболее вероятными стали казаться две версии. Или кто-то мстит Денису Альбертовичу, стараясь добиться его увольнения таким чудовищным способом, или же в отделении орудует чокнутый маньяк. В первом случае следовало обратить внимание на медсестер, работавших при прежнем заведующем, а во втором – на тех, кто пришел в отделение в августе или сентябре прошлого года.

Данилов решил все же устроить посиделки в кофейне, но пригласить туда Инну с Оксаной вместе, якобы для того, чтобы попросить помочь ему с набором материала для диссертации. Так мол и так, дорогие девчонки, если вам попадется пациент такого возраста и с таким-то диагнозом, то будьте любезны, запишите для меня его данные и номер истории болезни, а то вдруг я его пропущу, я же далеко не каждый день в отделении бываю. Заодно можно будет и поболтать на разные темы… Совместное приглашение обеих медсестер и деловая просьба не дадут

разгореться романтическим надеждам Оксаны. И капитал, то есть – нужную информацию, получится приобрести, и невинность соблюсти. Замечательная мысль!

Сделав утренний обход, последний за дежурство, Данилов спросил у Бурлая, верно ли он понял, что заведующий отделением приходит на работу и по выходным дням.

– Приходит, – подтвердил Бурлай, – часика три побудет и уйдет. Это еще после первой комиссии началось. Сначала он обходит отделение вместе с новой и старой сменой, а затем просматривает все записи, сделанные во время прошедшего дежурства. Если что-то не понравится, может попросить переписать.

– А что может не понравиться? – изобразил удивление Данилов.

– Например, небрежно написанный статус. Денис Альбертович не разрешает писать «состояние без динамики», он требует, чтобы непременно были указаны частота дыхательных движений, пульс, давление и цвет кожных покровов. Обоснование диагноза тоже должно быть подробным, а не просто «исходя из жалоб, анамнеза и данных обследования…». Нет уж, будь любезен – напиши, как положено. Но к вашим статусам вопросов не будет, они написаны идеально…

– А я слышал, – хитро прищурился Данилов, – будто Денис Альбертович разрешает делать исправления в историях болезни не всем, а только своим… хм… фаворитам…

– Это вам Дебилкина напела! – хохотнул Бурлай. – Во-первых, не «разрешает», а «требует», а, во-вторых, ее Денис Альбертович не трогает, чтобы не воняла. Она все равно ничего исправлять не станет, а устроит истерику, будет орать, что к ней придираются понапрасну. Так что за нее исправления приходится делать напарнику. Марина Степановна – не человек, а геморрой ходячий. Ваше счастье, что вам с ней дежурить не придется.

– Почему?

– В пару с совместителем Денис Альбертович ее никогда не поставит. Только с кем-то из основного состава, у кого нервы покрепче. Я, например, могу ее выносить, а вот Алексей Алексеевич – нет. Она его однажды довела до того, что он около часа работать не мог – руки тряслись как при Паркинсоне… [18]

18

Имеется в виду болезнь Паркинсона, одним из характерных симптомов которой является тремор – непроизвольные, быстрые, ритмичные колебательные движения частей тела.

Медсестры охотно откликнулись на приглашение Данилова и даже согласились подождать, пока он пообщается с заведующим отделением. На немой вопрос, читавшийся во взгляде Дениса Альбертовича Данилов ответил едва заметным отрицательным движением головы. Истории Денис Альбертович просматривал бегло, видимо Бурлай с Кошелевым были у него на хорошем счету. На выходе Данилов замешкался и когда остался с Денисом Альбертовичем наедине, попросил список тех пациентов, чья смерть стала неожиданностью для врачей. С указанием даты смерти, основного диагноза и номера истории болезни. Заодно попросил и графики дежурств, начиная с октября прошлого года. Денис Альбертович пообещал составить список «прямо сейчас» и прислать вместе с графиками по электронной почте. Следующий раз Данилову предстояло дежурить через неделю, но он предупредил, что заглянет в отделение днем во вторник, девятого марта, вроде бы для того, чтобы сделать копии нужных историй болезни. Метод Данилова был простым – наблюдать и думать, думать и наблюдать.

На кофе Данилов потратился не напрасно – у него появились первые подозреваемые. Когда он словно бы мимоходом заметил, что его шеф – заведующий кафедрой очень высокого мнения о Денисе Альбертовиче, Инна, работавшая в отделении уже пятый год, сказала, что Денис Альбертович «вообще замечательный» и что его не любят только некоторые идиотки. Оксана, пришедшая в отделение в декабре, согласно кивнула – так оно и есть.

– Вы, наверное, имеете в виду доктора Дебихину? – предположил Данилов.