Расследования Берковича 2 (сборник)

Амнуэль Павел

– Спокойно, – прервал собеседника Хутиэли. – Я надеюсь, что вы ошибаетесь. Но что, собственно, вы хотите от полиции?

Он послушал еще минуту, прикрыл трубку ладонью и сказал Берковичу:

– Сержант, я переведу разговор на тебя. Тут подозрение на самоубийство, нужно проверить. По-моему, этот тип просто спятил от жары, но на всякий случай…

– Сейчас я вам дам сержанта, который поедет с вами, – сказал Хутиэли в трубку и нажал на пульте телефона несколько клавиш. Услышав сигнал, Беркович поднял трубку своего аппарата и вклинился в середину

фразы:

– …Буду так благодарен, что просто невозможно, – говорил высокий мужской голос из тех, что всегда казались Берковичу чуточку искусственными, будто человек намеренно говорил, напрягая связки.

– Минуту, – прервал Беркович словесный поток. – Говорит сержант Беркович, инспектор поручил мне помочь вам, объясните, в чем ваша проблема.

– Проблема не моя! – воскликнул собеседник. – Я просто боюсь, что Айзик действительно покончит с собой, и боюсь туда ехать сам, мало ли что, вот я и хотел, чтобы…

– Минуту, – повторил сержант. – Представьтесь сами, пожалуйста, скажите, кто такой Айзик, и почему вы решили, что он покончит с собой.

– Пока я буду вам представляться… – забубнили на другом конце провода, а Хутиэли со своего места бросил на сержанта выразительный взгляд. Поняв, что от поездки отвертеться не удастся, Беркович сказал со вздохом:

– Я выезжаю через минуту. Назовите адрес.

– Я жду вас в серой «даяцу» на углу Алленби и Галеви, а ехать нужно будет в сторону Модиина, там неподалеку есть…

– Я выезжаю, положите трубку, – бросил Беркович, вставая.

Пока он шел от здания к полицейской машине, мозги успели расплавиться. В салоне автомобиля работал кондиционер, и Берковичу удалось все-таки прийти в себя, пока водитель добирался до названного неизвестным собеседником перекрестка. Серая «даяцу» действительно стояла недалеко от угла, наехав передними колесами на тротуар с красно-белыми полосками. Беркович пересел из одной машины в другую. Водитель «даяцу» оказался широкоплечим молодым парнем с хилой косичкой.

– Поехали, – сказал сержант. – Моя фамилия Беркович. Расскажете все по дороге. Хотите, я поведу машину?

Парень с косичкой помотал головой и съехал с тротуара.

– Я Шай Кольман, – представился он, проезжая на желтый сигнал светофора. – У меня есть друг, его зовут Айзик Михаэли. Он живет один, и у него вечно проблемы с девицами. То они от него рожают, то он от них уходит… Неделю назад он взял в фирме отпуск, сказал, что не может больше никого видеть, ни мужчин, ни, тем более, женщин. Хочет побыть один. И уехал, не сказав – куда.

– Эй! – воскликнул Беркович. – Нельзя ли помедленнее? Если вас остановит дорожная полиция, я ничем помочь не смогу, имейте в виду.

– Да-да, – сказал Кольман и чуть сбавил скорость. Теперь они неслись по первому шоссе в сторону Иерусалима со скоростью всего в сто тридцать километров в час.

– Так вот, – продолжал Кольман, – пелефон он тоже отключил. Никакой инфрмации. Я его искал два дня, друг все-таки, и депрессия у него… Спрашивал у знакомых. Но Айзик сам сказал, что уезжает,

чтобы побыть один, и никому адреса не оставляет. Чтобы не искали… Там, куда он собирался ехать, он никого не знал и ни с кем знакомиться не собирался… Никто не знал, где он находится, ни одна живая душа. В общем, сегодня утром он вдруг позвонил и сказал, что все, больше жить не может, хочет покончить с собой. Я стал просить, чтобы он меня хотя бы выслушал, я бы ему помог… Не знаю как, ну это другой вопрос. В общем, адрес он мне сказал и бросил трубку, а я позвонил в полицию, потому что…

Кольман замолчал и повел машину на крайнюю правую полосу – начинался поворот на Модиин. Проскочили туннель, выехали на новую трассу, вдали показалась группа коттеджей.

– Вон там, – нервно сказал Кольман. – Он сказал: не доезжая до Модиина новый поселок.

Поселок оказался состоящим из двух десятков двухэтажных коттеджей с небольшими участками земли. Деревья между домами были высажены, судя по всему, недавно, и листва еще не успела выгореть. У Берковича возникло смутное ощущение чего-то неправильного, но что именно ему не понравилось, он так и не сумел определить. Кольман подъехал к одному из коттеджей, резко остановил машину и заглушил двигатель.

– Это здесь, – неожиданно севшим голосом сказал он.

Выходить на жару Берковичу не хотелось, но все-таки пришлось открыть дверцу и впустить в легкие воздух, в котором, казалось, не было ни молекулы кислорода. Он быстро прошел к двери и толкнул ее, поскольку она была чуть приоткрыта. В холле было не прохладнее, чем на улице. Сзади тяжело пыхтел Кольман.

– Вы уверены, что это нужный дом? – спросил Беркович. – Похоже, что здесь никого нет. Слишком тихо.

– Адрес правильный, – шепотом произнес Кольман. – А почему дверь не заперта?

– Постойте здесь, – решил Беркович. – Я осмотрю дом.

На первом этаже были еще две комнаты, одна из них – спальня, в которой сегодня наверняка кто-то спал, постель была еще не убрана. На втором этаже были две комнаты – совершенно пустые, пол был покрыт пылью, сюда явно не ступала нога человека. А в ванной…

Это был, видимо, действительно Айзик Михаэли. Молодой человек, бывший при жизни высоким и смуглым, наверняка – любимцем женщин. Сейчас он висел в петле, наброшенной на крюк от газового нагревателя. Беркович дотронулся до руки повешенного. Судя по всему, умер Михаэли часа два-три назад. Впрочем, при такой жаре – может, прошло и меньше времени.

Беркович не стал разрезать веревку. Он поднял лежавший на полу ванной легкий стул (на него, видимо, встал самоубийца, а потом оттолкнулся ногой…). Процедура была неприятной, но что поделаешь… Беркович взобрался на стул и осмотрел шею трупа. Похоже, что Михаэли действительно проделал все сам – во всяком случае, следов борьбы нет.

Сдавленно охнул появившийся в двери ванной комнаты Кольман.

– Я же просил не входить, – резко сказал Беркович, слезая со стула.

– Он что-же… – шепотом произнес Кольман, – он…