Расследует Эллери Квин

Куин Эллери

Работу явно выполнили громилы по заказу обвиняемого, но девушка ни разу не видела их лиц, так что шансы связать нападение с подсудимым казались равными нулю.

— Поэтому окружной прокурор пытается убедить ее передумать, — закончил инспектор Квин. — Повезло, Херман? — спросил он прокурора, вышедшего из палаты.

Тот покачал головой и уныло поплелся прочь.

— Давай попробуем мы, — сказал Эллери, и они вошли в палату.

Девушка неподвижно лежала на койке.

— Поймите, мисс Лотон, никто вас не упрекает, — заговорил Эллери, взяв ее за руку. — Избиение профессиональными

бандитами — слишком серьезный аргумент. Но предположим, мы поймаем этих людей, заставим их говорить и отправим за решетку. Тогда вам нечего будет бояться, и вы сможете давать показания. Правильно?

Холодная маленькая ручка попыталась освободиться, но Эллери мягко удержал ее.

— Предполагать приходится слишком много, мистер Квин. Как вы собираетесь их поймать? Я понятия не имею, куда они меня отвезли, кроме… — Энджи поморщилась.

— Я знаю, что вам больно, — посочувствовал Эллери. — Так кроме чего?

— Кроме того, что на другой стороне улицы была витрина с неоновой вывеской. Один раз повязка соскользнула с глаз, когда они меня били, и прежде чем ее успели поправить, я увидела, как вывеска зажглась и погасла. Но в Нью-Йорке таких великое множество.

— Что верно, то верно, — согласился инспектор Квин, показывая вставные зубы в подобии улыбки. — Что сообщала вывеска, мисс Лотон, и какого она была цвета?

— Розово-красного. Там было одно слово «EAT» [40] заглавными буквами. Как по-вашему, сколько здесь таких вывесок?

— Сотни, тысячи, — сказал Эллери. — Но неоновые вывески часто бывают дефектными, Энджи — не возражаете, если я буду называть вас так? Вы не заметили какого-нибудь несовершенства в буквах?

40

Eat — есть, питаться (англ.). Слово может фигурировать на вывеске столовой или быть началом слов «Eatery», «Eating house* («Столовая»)

— Заметила, — отозвалась Энджи, проявляя слабый интерес. — Часть верхней перекладины буквы «Т» — в середине правой половинки — не горела.

— Е-А-Т с дефектом. — Эллери просиял. — Вы сказали, на другой стороне улицы. Скажите, вас привезли туда быстро?

Энджела скривила губы.

— Думаете, они рисковали, чтобы их остановили за нарушение правил? Я обратила на это внимание. Они ни разу не превысили скорость — я чувствовала.

— Не сомневаюсь. Жаль, что вы не можете сообщить нам, сколько продолжалась поездка…

— Почему не могу? — возразила Энджи. — Я точно знаю. Как только машина тронулась, я начала отсчитывать секунды. Я умею это делать — тренировалась с часами для развлечения. И конечно, я переставала считать, когда автомобиль останавливался на светофоре.

Инспектор утратил дар речи от изумления. Эллери прочистил горло.

— И сколько же секунд вы насчитали, Энджи?

— Четыреста семнадцать за всю поездку. Таким образом, делая скидку на возможную ошибку, она заняла около семи минут.

Эллери почтительно поднес к губам кисть Энджи, успевшую согреться в его руке.

— Благослови Бог вашу счетоводческую головку. Это все,

Энджи?

Девушка нахмурилась:

— Не совсем. Они привязали мне руки к подлокотникам стула, но я умудрилась нацарапать крест ногтями с обеих сторон. Но что в этом толку, если вы не найдете комнату, где стоит стул?

— Вот это девушка! — воскликнул Эллери в коридоре. — Это все упрощает, папа. Максимальная средняя скорость, скажем, полмили в минуту. Время поездки — семь минут. Следовательно, максимальное расстояние — три с половиной мили…

— В любом направлении, — сухо указал его отец, — включая обратное. Таким образом, твои три с половиной мили могут оказаться соседним кварталом.

— Я говорю о максимумах, папа. Квартира должна находиться в пределах трех с половиной миль от дома Энджи. При наличии в среднем двадцати кварталов в миле это составит радиус в семьдесят кварталов.

— Иными словами, где-то между Ист-Ривер и Гудзоном на восток и запад и между… скажем, Хьюстон-стрит и Харлем-Ривер на юг и север. — В голосе инспектора не слышалось особого энтузиазма. — А если компьютер в голове у твоей маленькой леди дал сбой, это может быть в любом месте на Манхэттене.

— Манхэттен — это уже что-то, папа. Мы также знаем, что напротив квартиры столовая или кафетерий. А если розовое неоновое слово «EAT» было видно из окна, то квартира почти наверняка на первом этаже. Как только мы найдем такую квартиру, ее можно будет идентифицировать с помощью крестов, которые Энджи нацарапала на стуле.

— В твоих устах звучит проще простого, — фыркнул старик. — Ладно, Эллери, я отправлю всех моих людей на поиски похожей столовой или кафетерия. Но думаю, что это несбыточная мечта.

* * *

Воскресенье, 6.15.

Инспектор оказался пророком.

— Ни одной столовой или кафетерия на Манхэттене, где на вывеске «EAT» с дефектным «Т», — сказал он, получив последние рапорты. — Что теперь, сынок?

— Время! — пробормотал Эллери, меряя шагами пол в кабинете инспектора. — Процесс начинается менее чем через шестнадцать часов… Неоновая вывеска с дефектной буквой… — Внезапно он застыл.

— В чем дело?

— В том, что я идиот! — воскликнул Эллери. — Я не достоин даже карандаши затачивать этой девушке. Вот что нужно сделать, папа…

* * *

Понедельник, 5.02.

Инспектор сделал это, и на рассвете Квины стояли на ничем не примечательной манхэттенской улице, глядя на стеклянную витрину, над которой двадцать четыре часа в сутки мерцала неоновая вывеска «EAT» с дефектом именно в том месте буквы «Т», где его описала Энджела Лотон.

На первом этаже дома напротив подчиненные инспектора Квина обнаружили квартиру, из окна которой была видна вывеска, а в ней спящего мужчину с руками, пахнущими лосьоном после бритья и оружейным маслом. Когда птичке показали стул с двумя нацарапанными на нем крестами и тряпку для чистки обуви, которой завязывали глаза Энджи Лотон, она, после определенных поощрений, начала петь, и в 5.37 того же утра полицейские изловили другую птичку, из клюва которой пахло чесноком.