Рассмешить Бога
Шрифт:
– Да что вы говорите? – вздохнула Надежда, потому что от нее требовалась какая-то реакция.
– То есть Эля, конечно, не против, она понимает, что мне нужно устраивать личную жизнь, но все-таки как-то неудобно… – Наталья прерывисто вздохнула, легко поднялась и подбежала к большому зеркалу в прихожей.
Отражение в зеркале, как и сам оригинал, выглядело очень приятно, так что Наталья поправила волосы, улыбнулась самой себе и снова уселась за стол.
– Вот уж разменяемся, – продолжила она, – будет у меня своя квартирка, я уже придумала,
– Да что вы! – Надежда изобразила волнение. – Это как – вместо мебели одни циновки? Мне кажется, мужчинам такое не очень нравится. Если все делать на циновках – и есть, и спать… им, я думаю, некомфортно…
– Вы думаете, это может повлиять на мою личную жизнь? – всерьез обеспокоилась Наталья. – Да нет, до циновок дело не дойдет, и суши каждый день есть я не собираюсь. Я такую мебель специально присмотрела, в японском стиле, и покрывало в одном магазине видела, все в иероглифах… очень стильно получится!
– Да, замечательно! – проговорила Надежда, посматривая на третье печенье.
– Элинька у меня с самого детства поет! – продолжала Наталья, подливая себе вторую чашку чаю. – В детском ансамбле пела, а потом так у нее хорошо пошло… так хорошо пошло…
Она отправила в рот очередное печенье и подняла на Надежду взгляд:
– Ой, извините, что это я все о своем? А вы для себя покупаете?
– Для дочери, – ответила Надежда, радуясь, что почти не пришлось этой симпатичной женщине врать.
Дочка ее Алена была замужем за моряком Военно-морского флота, давно жила в Северодвинске, однако в последнее время зять туманно заговорил о переводе. Так что вопрос о покупке квартиры должен был вскоре возникнуть.
– Но понимаете… – сказала Надежда, тщательно подбирая слова, – они еще не приехали. Так что я пока хожу по адресам, варианты просматриваю. Которые не годятся – сразу отбрасываю, чтобы дочке с мужем потом зря не бегать.
– Понятно, – закивала Наталья. – И как вам самой – понравилась наша квартира?
– Очень симпатичная, – ответила Надежда. – И сразу чувствуется вкус…
– Мы все сами, все сами… – снова затараторила хозяйка. – Элинька, конечно, занята, да и на гастролях, зато заработала на обмен… и в агентстве недвижимости у нее подруга была, она нам посоветовала, как все сделать, и хорошие варианты подобрала… такое несчастье!
– Несчастье? – переспросила Надежда.
– Ну да, Танечка, Элина подруга… которая в агентстве… ее ведь убили… такой ужас!
– Убили? – На этот раз Надежда Николаевна действительно насторожилась. – Не может быть! Это беленькая такая, Таня Иванова?
– Да нет, вовсе она брюнетка, Татьяна Ермакова…
– Ах да! – вроде бы вспомнила Надежда. – Конечно, Таня Ермакова, такая молодая…
– А вы не знали? Ну да, в агентстве про это никому не говорят… а вы через то же агентство нас нашли, через «Простор»?
– Ну да, ну да… – пробормотала Надежда. – А давно ее убили?
– Да нет, неделю назад
– А как ее убили? – Надежда инстинктивно тоже заговорила вполголоса.
– Задушили полиэтиленовым мешком! – прошептала Наталья, зябко поежившись. – В собственном подъезде!
– Боже мой! – Волнение в голосе Надежды Николаевны было неподдельным. – Какой ужас! Это что же теперь – женщине одной и до дома не дойти?
– И не говорите! – подхватила Наталья, жестом приглашая Надежду взять еще печенья, чтобы снять стресс. – И не напоминайте! Я, главное, сейчас одна, так в подъезд входить страшно, хоть кричи, чтобы соседи вышли!
– Но недолго уж осталось, дочка вернется, – полувопросительно сказала Надежда.
– Ах, конечно! Но гастроли пятнадцать дней, так что вернется Эля только двадцать восьмого, я уж скучаю… И дела с продажей квартиры застопорились, потому что Тани-то теперь нету… – Наталья глядела печально.
– Да и правда, – спохватилась Надежда, – кто же ее заменит? Клиенты-то страдать не должны…
– Конечно! Но никто не хочет чужих клиентов брать. Знаете, как риелторы рассуждают – лучше сделку вести от самого начала и до конца, а так можно на большие деньги влететь – мало ли на каких условиях с ними Татьяна договаривалась, ее уж нет, а люди ведь разные, могут и соврать для собственной пользы… Так что охотников нету в чужих делах разбираться, и дали нам вместо Тани молодого мальчишку, новенького, Димой зовут. Вот Эля приедет, пойдем с ней к начальству этого «Простора», все-таки у нас договор…
В метро Надежда плюхнулась на диванчик и тут же достала из сумки разрисованный вчера листок бумаги.
«Хватит метаться и бросаться в разные стороны наобум, – сказала она себе, – нужно рассуждать здраво».
Интенсивно мыслить ей всегда помогали листок бумаги и ручка. Хорошо бы еще, конечно, выпить чашку крепкого чая, но с этим придется подождать.
«Что ей удалось выяснить?» – думала Надежда, уставившись на рекламу мясокомбината. Колбаса на ней выглядела не слишком аппетитно, а сардельки и вовсе непристойно.
Итак, Эля Маленко вернется двадцать восьмого февраля (Надежда оторвалась от созерцания колбасы и написала на листке дату). Гастроли продолжаются пятнадцать дней, стало быть, отнимаем от двадцати восьми пятнадцать… получается тринадцать. Тринадцатого февраля Эля уехала. А Татьяну убили накануне вечером, это сообщила мать Эли.
Надежда перевернула листок и написала дату – двенадцатое февраля, а потом имя – Татьяна Ермакова. Она хотела написать полностью – «убийство Татьяны Ермаковой», но заметила, что рядом сидящий мужчина от скуки скашивает глаза на ее записи.