Рассмешить богов
Шрифт:
— Извините, — с достоинством отозвался король и наконец смог разогнуться. — Мне ваша нашивка на рукаве тоже что-то напоминает, но я не называю вас убийцей только по этой причине.
Оскорбленный Витька выпятил челюсть и высказался насчет некоторых вредных гадов, которые с вежливой миной говорят людям пакости, чем действительно напоминают того самого гребаного адвоката. Драться, однако, больше не стал — то ли внушения подействовали, то ли решил поберечь оставшиеся конечности.
Толик скользнул взглядом по его куртке и столь же укоризненно
— К твоему сведению, это всего лишь цифра «пять», и какое надо иметь воображение, чтобы делать такие выводы…
— Разумеется, только на этом основании нельзя. Это был теоретический пример, призванный иллюстрировать абсурдность заявлений моего оппонента. А это действительно цифра «пять»? Можно полюбопытствовать, в каком мире люди пользуются такими цифрами?
— Нельзя! — прорычал Витька. — Что за манера все вынюхивать и выспрашивать!
— Обычное здоровое любопытство, — пожал плечами король. — Это абсолютно естественно — когда вы видите что-то вам незнакомое, вы спрашиваете у окружающих, что это такое.
— Мать-природа! — закатил глаза Толик. — Ну ты действительно зануда! Это каппийские цифры, если тебе хоть что-то говорит название! И отцепись от Витьки! Он тебя побьет-таки!
— Это вопрос спорный, — упрямо возразил король, — поскольку побить меня он уже пытался…
— Где учился? — ворчливо поинтересовался Витька, аккуратно пробуя пошевелить кистью. По всей видимости, вопрос следовало воспринимать как шаг к примирению. — Винтиловка, спецназ, контора? Или просто армия? Был бы ты из наших, так не спрашивал бы, что такое «греческая лавочка»…
— Контора, — чуть улыбнулся король, надеясь, что определил правильно.
— У-у! — с некоторым уважением протянул сотрудник неведомой лавочки. — Тогда понятно… А что у Толика за дела с конторой?
— Никаких, — снова улыбнулся король. — Я там давно не работаю.
— Прощайтесь! — решительно заявил Толик. — Мне эта беседа полоумных конторщика и лавочника действует на нервы!
— Как пожелаете. — Король выбрался из кресла, вызвав у Витьки откровенную ухмылку, и протянул руку хозяину: — Примите мою глубочайшую благодарность за гостеприимство, маэстро Гаврюша. Чрезвычайно приятно было с вами познакомиться, равно как и с вами, уважаемый Витя.
— Серьезно? — усмехнулся «уважаемый Витя», но руку все же подал. — Ну ты заходи, если что. Водки выпьем, за жизнь потреплемся. Ты не боксируешь? Жалко. Но все равно. Заходи. Я тебя матом ругаться научу.
— Благодарю вас, — отозвался король, разлепляя сдавленные пальцы, ибо рукопожатие господина Вити вполне могло заменить небольшие тиски. — Я умею.
— По тебе не скажешь, — ухмыльнулся Витька.
— Зайдет, зайдет, интеллектуал ты наш… — оборвал долгое прощание Толик. — Ты лучше сам к Дэну зайди, он тебя зачем-то искал. Пошли, расхититель рукавов.
— А куда мы отправляемся? — уточнил король.
— Ко мне, — пояснил эльф. — Следовало б тебя, конечно, домой отослать, но дядя велел привести и представить.
— Матери
— Обязательно. — Толик посмотрел на бесславно погибший пылесос и добавил, хитро подмигивая: — А еще подарю тебе волшебную метлу и посмотрю, ухитришься ли ты и ее спалить.
Глава 6
Кое-кому из собравшихся известно, что в самом начале нашей эпохи я рискнул посетить Чародея в Дул-Гулдуре и, тайно разведав, чем он занимается, понял, что наши опасения подтвердились.
Умытый и причесанный, Диего перестал походить на жертву пожара, приобретя некоторое сходство с жертвой банных воров. То есть чистый, мокрый и с полотенцем на бедрах вместо одежды. Дополняла образ убийственно трагическая мина, с которой он не расстался, даже умывшись. То ли до сих пор переживал из-за ссоры с девушкой, то ли стыдно было за драку с товарищем. В любом случае Ольга чувствовала себя виноватой, но не знала, с какой стороны подойти к пострадавшему, чтобы утешить. Ей-богу, распитие пива в ее комнате не стоило такого скандала. Можно же было просто попросить…
— У тебя где-то должна быть моя рубашка, которую я в прошлый раз забыл, — сообщил Диего, поправляя сползающее полотенце.
— Должна, — согласилась Ольга. — Сейчас попробую найти. Она лежала вон в том кресле под моими штанами, но теперь служанка все убрала.
— Кстати, отчего твоя служанка так перепугалась при виде меня? Ты что, мною прислугу запугиваешь?
— Нет-нет, — поспешила заверить его Ольга, оставляя три дюжины мистралийцев где-то на задворках совести. — Наверно, она тебя не узнала. Или вида твоего испугалась.
— М-да… — грустно согласился Диего, заглядывая в зеркало и приподнимая пальцами свои паленые сосульки. — Есть чего испугаться…
Ольга тут же ухватилась за возможность сделать для него хоть что-нибудь утешительное.
— Их надо подстричь. В смысле подровнять.
— И на что это будет похоже?
— На то, что и было. Ну подумаешь, раньше были до лопаток, а теперь до плеч будут. Зато можно будет при желании распущенными носить. Давай садись, я тебя подровняю.
Диего заколебался, поглядывая то на свое отражение в зеркале, то на ножницы в руках самозваной парикмахерши. Видимо, прикидывал, что страшнее.
— Да чего ты над ними, в самом деле, трясешься, как красна девица над своей девичьей косой? Не будешь же ты так ходить.
— Да нет, конечно… — с сомнением протянул Диего, по-прежнему косясь на ножницы. — Но я подозреваю, что ты раньше никогда не пробовала стричь и намерена на мне учиться.
Ольга заверила его, что собирается не стричь, а только ровнять, а уж это плевое дело, она сама себе неоднократно концы ровняла, и девчонкам в общаге тоже. А если кабальеро желает, то можно и челочку сделать.