Расставание из ада
Шрифт:
– И переехала в Вермонт? Небольшое изменение климата, да?
– О да. Так и не могу понять, почему бабушка захотела покинуть остров и переехать в это ледяное место.
– Вы переехали из-за родителей?
– Нет. Мама умерла, а отца я не знаю.
Что ж, это правда, но нет ничего лучше, чем вывалить на великолепного незнакомца свою печальную сиротскую историю. Мне действительно нужно поработать над техникой флирта.
– Мне жаль.
И по его выражению лица понятно, что он говорит искренне. Оно смягчается, а глаза становятся стеклянными. И все, чего мне теперь
– Ты можешь взять мой экземпляр.
Не понимаю как, но мне удается: он снова улыбается. Я опускаю руку под прилавок, куда засунула рюкзак, и слышу, как он подходит с другой стороны.
– Послушай, это правда мило, но я не могу забрать твою книгу.
Он облокачивается на потертую деревянную стойку, и когда я выпрямляюсь, мы оказываемся лицом к лицу. Близко. Наши носы почти соприкасаются. Я делаю глубокий вдох и чувствую теплый запах кофе, сандалового дерева и чего-то еще… Мне нравится его запах.
– Нет, правда, бери. – Я настроена серьезно, хотя никогда раньше не одалживала свои книги. Никогда.
Он опускает взгляд на протянутую книгу и улыбается, забирая ее у меня.
– Ладно. Но я возьму ее только потому, что, когда мне придется вернуть ее, снова увижу тебя.
Что надо сказать на подобную фразу? Спасибо? Ловлю на слове? Женись на мне? Вместо этого я спрашиваю:
– Как тебя зовут?
– Сэм.
– Сэм… – повторяю я, словно это священное слово. – Приятно познакомиться, Сэм. – Все вокруг расплывается: звуки, крики детей, проходящих мимо, уличное движение. Остаемся только я и Сэм.
Он продолжает улыбаться. Чего он ждет?
Ох! Он хочет узнать мое имя. Естественно.
– Я Мика.
– Как минерал?
– Нет, это сокращенно от Микаэла, точнее, Мигуэла по…
– По-испански, – заканчивает он с кивком. – Мне тоже приятно познакомится с тобой, Мика.
Затем он пожимает мою руку, его кожа оказывается на удивление мягкой. Он держит мою руку где-то на секунду дольше, чем я ожидаю, все это время глядя в глаза. Отпустив ее, он разворачивается и идет к выходу. Я дрожу, как будто он тянет за собой это теплое неконтролируемое чувство, возникшее у меня в груди.
Я смотрю ему в спину, пока он выходит через входную дверь на улицу, бережно зажав мою книгу под мышкой.
Боже, как я завидую этой книге.
2
И лице Его, как солнце, сияющее в силе своей.
После работы я переодеваюсь в спортивный костюм и отправляюсь на длительную пробежку. Поскольку это часть моих тренировок по тхэквондо, абуэла не возражает, что я ухожу одна. Раньше Рейдж бегал со мной, но он всегда хотел закончить быстрее, чем я. В последний раз, когда мы бегали вместе, он держался за бок и согнулся пополам, сказав: «Думаю, если бы тебе дали такую возможность, ты бы добежала прямиком до Лос-Анджелеса».
Возможно,
Жизнь в черте города сопряжена со своими трудностями, но наше маленькое одноэтажное бунгало находится на некотором расстоянии от двух трасс, и я благодарна за это. Я пересекаю центральную дорогу и спускаюсь по тихой тропинке, идущей вдоль реки.
Мне нравится ощущение дорожки под кроссовками, чистый запах красных сосновых иголок, устилающих землю.
И тишина. В большей степени я пришла сюда из-за тишины. Здесь не гуляют с собаками, хотя, когда огибаю рощу, я вижу, как что-то маленькое и черное со стоячими заостренными ушами убегает в кусты.
Ничего не могу с собой поделать и думаю о Сэме. Его лицо всплывает в голове, как будто кто-то специально запечатлел его в моей памяти, но по мере того, как мышцы разгораются, я сосредотачиваюсь на движениях ног и рук и ритме дыхания. Когда я возвращаюсь домой и захожу в душ, Сэм уходит на задний план. После ужина я лежу в кровати и читаю очередную книгу, когда слышу голоса в гостиной, в частности нежное воркование бабушки, суетящейся над кем-то. Мне становится любопытно, я открываю дверь спальни и вижу, как абуэла пытается накормить Зи печеньем.
– Мигуэла, дорогая Зерахиил пришла, чтобы отвезти тебя на ярмарку, разве это не заботливо с ее стороны?
Бабушка прямо-таки сияет. Она всегда обожала Зи. Ей нравится в ней все: от длинных светлых волос до пышных женственных юбок, не говоря уже о милом характере. Думаю, бабушка одобряет нашу дружбу, поскольку надеется, что Зи положительно повлияет на меня.
Я сажусь рядом с Зи на диване.
– Так бы оно и было, если бы я не написала ей десять раз, что не пойду, – со стоном говорю я.
– Но потом ты выключила телефон и я решила, что ты передумала! – Зи хлопает ресницами, явно солгав.
Я замечаю золотистые кристаллы, свисающие у нее из ушей, протягиваю руку и ощупываю.
– Последнее время ты постоянно их носишь. Что делает этот камень?
– Это цитрин. Он приносит радость и воодушевление.
– На мне это не работает, – шепчу я.
Она не обращает внимания на мои слова.
– И как я только что говорила твоей бабушке, Осенняя ярмарка – это такой праздник в Вермонте, что я просто не могу позволить тебе пропустить его.
Абуэла поворачивается ко мне:
– Это правда, Мигуэла. Мы живем в таком красивом месте. Ты должна пойти, дорогая.
И это говорит женщина, которая никогда не отпускает меня гулять вечером, когда я действительно этого хочу.
Зи лучезарно улыбается мне, и на секунду я подумываю, не спихнуть ли ее с дивана. На самом деле я бы никогда этого не сделала. Но при этом она участвует в кампании «Разве ты не любишь Вермонт?» с тех пор, как я сказала, что поступила в Калифорнийский университет Лос-Анджелеса. Мне лучше просто пойти, пока она не сказала что-нибудь такое, что вызовет любопытство у абуэлы. Я закатываю глаза и встаю с дивана.