Расстояние в один вечер
Шрифт:
— Земеля, забирай свою телку и сваливай, и скажи спасибо, что я сегодня добрый. А ты, красавица, быстренько ножками топ-топ отсюда, без лишнего базара, а то ведь упадешь ненароком, ногу сломаешь…
— Вижу, добрый ты фраер, — усмехнулся Антон, — да на беду я сегодня злой. Иди-ка искупайся.
Он сделал одно по-змеиному гибкое движение, как бы обтекая верзилу слева, сгибом локтя захватил его шею и рывком бросил через перила верхней палубы трамвая. Раздался тяжелый всплеск.
Охранники подъехавшего на «мерсе» босса оглянулись, никто из них не понял, что случилось,
— Эй! — крикнул он вниз скорее с недоверием, чем с тревогой. — Что там у вас происходит?
— Упал кто-то, — доходчиво объяснил ему Антон, жалея, что не сдержался. — В воду.
Охранник между тем выплыл и заорал, будто его режут:
— Он меня скинул! Держите гада! Убью! Пидорюга! Вытащите меня!.. Задержите того длинного!..
Двое приятелей «утопленника» двинулись на верхнюю палубу, расталкивая спускавшихся на берег пассажиров, как танки, и Антон попытался предотвратить назревающий конфликт. С поднятыми на уровень плеч руками он шагнул навстречу парням, проговорил извиняющимся тоном:
— Ребята, он оскорбил даму, и я прописал ему водные процедуры. Ну, переусердствовал немного, каюсь, с кем не бывает. Мы сейчас уйдем тихо-мирно, а вы катайтесь, сколько влезет. Договорились?
— Искупайте обоих, — коротко бросил одутловатый шеф своим холопам. — Вода теплая, не утонут.
— А чьи вы будете? — продолжал тем же тоном Антон, обращая внимание на оттопыривающиеся борта пиджаков; они явно были экипированы наплечными кобурами. — Хоть знать буду, с кем судьба свела.
— С депутатом Козловым тебя судьба свела, — угрюмо бросил первый громила, приближаясь. — Знать надо таких людей. За борт сам прыгнешь или помочь?
Ответ Антона был короче — мгновенный выпад пальцем в переносицу, толчок в плечо, и гигант шумно ухнул в воду между причалом и бортом катера. Его напарник не сразу осознал, что произошло, сунул было руку под мышку, и Антон ударил его сильнее — ладонью в ухо, отобрал пистолет и лишь после этого ударом в голову отправил за борт. Навел пистолет («Глок-17», где они только умудряются достать такие шикарные игрушки) на замерших с руками под отворотами пиджаков телохранителей «известного депутата Думы Козлового».
— Отзови своих щенков, господин депутат. Попадание одной такой маслины в брюхо не способствует пищеварению, а свидетелей тут много, которые подтвердят, что я всего лишь защищался.
— Разреши, Кеша, я его… — начал было зеленый от злости командир охраны, но депутат остановил его взмахом руки, оглядел Антона и стоявшую сзади с решительным видом Валерию, кисло улыбнулся.
— Ох и нажил ты себе неприятностей, гений дзюдо. — Голос у депутата был жиденький, тенорочком, но злой. — Ведь я тебя везде найду. — Он повернулся к своим телохранителям. — Поехали, мальчики.
Крупногабаритные «мальчики» засуетились, вытащили из воды своих собратьев, стали рассаживаться по машинам.
— Пистолет отдай, — хмуро сказал их вожак.
— Какой пистолет? — удивился Антон, роняя «глок» в воду.
— Ах ты б…! — выругался
— Хозяин ждет, — качнул головой Антон, ощущая досаду, внутреннюю неуютность и опустошенность: его отпор телохранителям «крутого» депутата, действующим как откровенные бандиты, уже не казался ему единственно правильным вариантом поведения.
Кортеж уехал.
— Пойдем отсюда, — тихо, с грустью сказала Валерия, поглядывающая на спутника с убитым видом и в то же время с восхищением. — Это я во всем виновата. Не затеяли бы ссору, все было бы спокойно.
Они поднялись наверх, медленно двинулись вдоль набережной под мост, переживая неожиданный момент неловкости и единения, глядя на садившееся над Садовым кольцом солнце. Вечер был чудесный, тихий и нежаркий, и было жаль, что он так некрасиво начался. Антон украдкой посмотрел на часы, собираясь предложить спутнице посидеть где-нибудь в кафе, но оказалось, что их злоключения еще не кончились.
Дискомфорт, неуютное ощущение чужеродности он почувствовал давно, но отнес его к душевному состоянию после инцидента на катере. А когда рядом с ними с визгом затормозили два милицейских «Форда» и оттуда стали выскакивать плотные парни в камуфляже, с вязаными шапочками-чеченками на головах, вооруженные «Калашниковыми» (десантный вариант), Антон понял, что дело принимает серьезный оборот.
Он мгновенно загородил Валерию спиной, выставил вперед руки, намереваясь мирно поговорить с представителями закона и все им объяснить, но ему не дали сказать ни слова. Первый же омоновец в маске с прорезями для глаз перепрыгнул бордюр тротуара, подскочил к нему и с криком: «Лечь, падла! Руки за голову!»— саданул прикладом автомата в живот. Второй же в этот момент рванул Громова к себе, нанося ему еще один удар в лицо, а третий попытался повалить на тротуар взвизгнувшую Валерию. И этот ее крик освободил Антона от благородных желаний разрешить конфликт мирным путем.
Ни первый, ни второй удары омоновцев цели, конечно, не достигли. Антон ослабил движением мышц живота удар прикладом, а от второго — в лицо — просто ушел и тут же нанес два ответных удара: локтем в горло первого противника и пальцами в глаза второго. Затем рубящим ударом ладони перебил бицепс парня, готового начать стрельбу, увидел расширенные, испуганно-ненавидящие глаза его напарника, но не пожалел: счет шел на доли секунды, а эти мастера «бычьей» атаки были настроены на жесткое и жестокое подавление сопротивления объекта любым способом, вплоть до открытия огня на поражение.
Четвертого омоновца он не увидел, зато почувствовал спиной и сделал кувырок назад через голову, уже в полете находя противника и нанося ему слепящий удар ладонью по лицу в маске. Приземлился на пальцы ног, ввинтился в поворот, как бы обходя парня слева, и зацепил его коленом левой ноги, чтобы тут же отбить кисть руки, вцепившуюся в рукоять автомата, и мощно, на выдохе, ударом в голову перебросил тело противника через бордюр набережной. После этого наступила очередь того, кто заламывал руку Валерии и валил ее на тротуар.