Расстрелянная корона. Книга 1
Шрифт:
Из группы врачей вышел седой мужчина средних лет.
– Позвольте поблагодарить вас от всех присутствующих за спасение, господин губернатор.
– Я в отличие от вас не бросаю службу и исполняю свои обязанности. Так что не стоит благодарности.
– Мы решили вернуться к работе, но нам необходимо выехать в безопасное место и иметь защиту от погромщиков.
– Вы приняли подобное решение, когда толпа пошла на приступ и страх заполнил ваши души?
– Мы же не военные, господин губернатор. Конечно испугались.
– Ладно! Хватит пустых разговоров. Остаетесь на службе, хорошо. В безопасное
Аравин прибыл через считаные минуты.
– Слушаю вас, господин губернатор.
– Выделите из полусотни отряд сабель в двадцать, пусть сопроводят медиков в соседнее село. Лекари отсидятся там, пока не успокоится ситуация.
– Господин губернатор, приказ, конечно, будет выполнен, но я с удовольствием выпорол бы этих эскулапов.
– Не говорите глупостей, подъесаул. Выполняйте приказ!
– Слушаюсь!
Все же во время сопровождения казаки угостили нагайками медиков, продолжавших возмущаться пренебрежительным отношением губернатора к ним.
Столыпин подозвал к себе пристава:
– А скажите, любезный, где сейчас находятся уездный предводитель дворянства и председатель управы?
Исправник поправил фуражку:
– Так они еще вчера, когда бунт только разгорался, тихо собрались и уехали в Саратов.
– Вот как? Значит, наводить порядок не посчитали нужным?
– А что они могли сделать, господин губернатор? Привлечь полицию, так у нас тут аж пять урядников да десяток младших чинов. Воинских частей и в помине нет. Вот стояла бы в городе хотя бы сотня казаков, тогда другое дело.
– Понятно. С уездным начальством я разберусь. А в городе надо оставить казаков.
Подъесаул, появившийся с улицы, сказал:
– Можно связаться с Саратовом. Атаман вышлет сюда сотню.
– На это уйдет не менее двух дней, а мне возвращаться пора. Так что связывайтесь с атаманом и до прибытия выделенного подразделения оставайтесь в городе.
– Я не могу, господин губернатор, у меня приказ сопровождать вас.
В разговор вступил полковник Покровский:
– Ничего, подъесаул, охрану губернатора обеспечит моя группа. – Князь повернулся к Столыпину: – Если, конечно, вы, Петр Аркадьевич, не будете против.
– Я не буду против, а приказ атаман вам изменит. Этот вопрос решу лично.
Казачий подъесаул козырнул и вышел из гостиницы.
Столыпин, оставшись наедине
– Сюда вышлем полусотню, в другой уезд тоже, в третий, четвертый. Кто останется поддерживать порядок в городе? Полиция. Ее сил не хватит.
– Губернии необходимы войска. Хотя бы пехотный полк, – проговорил Покровский.
Столыпин вздохнул:
– Я был бы рад паре батальонов, даже рот. Те части и подразделения, которые сейчас имеются, включая казачий полк, не справятся с бунтовщиками, если тем удастся поджечь всю губернию.
– Вернувшись в Петербург, я обязательно подниму этот вопрос на аудиенции у государя.
– Я, в свою очередь, подам прошение об усилении армейской группировки в губернии и гарнизонов в крупных городах, включая Саратов и Царицын. С революционной заразой необходимо бороться жестко, даже жестоко. Что делает врач, когда перед ним больной, которого нельзя излечить без хирургического вмешательства? Он начинает операцию. Отсекает части тела, режет, но ради чего? Чтобы пациент остался жив и выздоровел! Так же и в политике. Если мы, к сожалению, упустили время на диагностику и имеем уже больной организм, значит, надо резать. Лечить всеми возможными методами. Я не прав, князь?
– Совершенно правы!
Осенью ситуация вновь обострилась. В самом Саратове начали собираться большие, тысячные толпы воинственно настроенных рабочих, к которым примкнула и часть интеллигенции, зараженная революционными идеями. Каждый день нес в себе угрозу кровопролитных стычек.
Столыпин принимал все возможные меры. Встречая депутацию городских и местных выборных представителей, которые просили не прибегать к силе, он открыто заявил, что никаких шествий и демонстраций не допустит, даже если придется пойти на самые крайние меры.
Столыпин как никто другой умел, когда надо, проявлять решительность и бескомпромиссность. Но он не исключал и мелких уступок, дабы иметь влияние на ту часть населения, которая еще не перешла на сторону революционеров, ярых противников политики императора и российского правительства.
В то же время под руководством Сергея Юльевича Витте готовился манифест «Об усовершенствовании государственного порядка», который предполагал преобразование империи в представительскую монархию. Работа велась в условиях усиления деятельности различных революционных, откровенно террористических организаций, союзов, движений. Они переняли опыт социалистов Запада и занялись организацией всеобщей политической забастовки.
Подобная тактика являлась достаточно эффективной. Она подразумевала единство ближайших целей разрозненных организаций. Если кто-то начинал забастовку, то остальные обязаны были ее поддержать. Поэтому так называемое освободительное движение в России быстро трансформировалось в грозную силу.
В начале октября забастовками были охвачены огромные территории, так как в них участвовали железнодорожники. Они не только сами прекращали работу, но и диверсионными методами заставляли примкнуть к мятежу тех, кто желал бы продолжать трудиться. При этом руководство забастовщиков не выдвигало никаких требований. Они, дескать, будут предъявлены позже. Последней остановилась Николаевская железная дорога. Тем самым от внешнего мира была отрезана Москва.