Расстрелянная корона. Книга 2
Шрифт:
Вопросов у палачей не было.
Зато они возникли у Беркутова, когда к дому подъехал грузовой «Фиат» с десятком солдат. Старший этой команды, появившейся непонятно для чего, был встречен Юровским на улице, после чего машина заехала задним ходом во двор. Ворота закрылись.
Горин, страдающий бессонницей, подошел к поручику.
– Что там, ваше благородие?
– Не понимаю! Приехала грузовая машина с десятком красноармейцев, задним ходом зашла во двор. Что за люди, не знаю. Их старшего
– Так это его мотор сбоку от ворот стоит?
– Его. Что происходит, Авдей Гаврилович?
Старик пожал плечами, присел на скамью и предложил:
– Может, вам к Покровскому поехать?
– А если семью перевезут в другое место? К этому, по-моему, все и идет. Вы проследить за красными не сможете, я же сделаю это.
– Тоже верно.
– Смотрите, Авдей Гаврилович, в окнах дома зажегся свет. Значит, семью и прислугу разбудили. Подобраться бы к дому да послушать, о чем во дворе охрана разговаривает.
– Это рискованно.
– А если задами, переулком?
– Все равно опасно, ваше благородие. Вы же прекрасно понимаете, что охраняется не только лицевая сторона усадьбы.
– Не могу я тут без дела сидеть, Авдей Гаврилович.
– Может, вам еще чаю сделать?
– Нет, спасибо, от выпитого тошнит.
– Это нервы.
– Возможно. Но что же происходит в доме инженера Ипатьева?
А в доме инженера Ипатьева царская семья и прислуга спускались в полуподвальное помещение.
Первым шел Юровский. За ним Николай, который нес на руках больного сына Алексея. За мужем следовала Александра Федоровна, дальше дочери и прислуга. Замыкала шествие расстрельная команда.
Войдя в пустую комнату, Александра Федоровна повернулась к Юровскому и сказала:
– Здесь нет даже стульев. Государю тяжело держать на руках сына.
Комендант дома особого назначения приказал принести два стула. На один из них усадили тяжело больного тринадцатилетнего Алексея, на другом устроилась Александра Федоровна. Рядом с сыном встал Николай, около матери – Татьяна.
За стулом Алексея держался доктор Евгений Сергеевич Боткин. Во втором ряду от левого угла к окну встал повар Иван Харитонов. Камердинер Александр Егорович Трупп расположился прямо за императором.
Далее стояли великие княжны: девятнадцатилетняя Мария, двадцатидвухлетняя Ольга и семнадцатилетняя Анастасия. Замыкала второй ряд служанка императрицы Анна Демидова. Всего одиннадцать человек.
Юровский встал перед императором, достал из кармана помятый листок и зачитал текст, хотя помнил его наизусть:
– В связи с тем, что белые войска наступают на Екатеринбург и предпринимаются попытки освободить Романовых, Уральский совет рабочих и солдатских
Николай Александрович поднял глаза:
– Что?
Это было последнее слово в его жизни.
Юровский поднял руку, в которой держал кольт, и выстрелил Николаю в сердце. Одновременно с ним в царя пустил пулю и Михаил Медведев. Открыли огонь все.
Александра Федоровна рухнула со стула с поднесенной ко лбу рукой. Она хотела перекреститься.
Комнату заполнил дым.
Юровский приказал:
– Прекратить стрельбу!
Жертвы лежали на полу, но убиты были только Николай Александрович, Александра Федоровна, Татьяна Николаевна, камердинер Трупп и повар Харитонов. Стонал раненый Алексей. Никулин расстрелял в него всю обойму. Шевельнулась Ольга, издали стон Мария и Анастасия, подали признаки жизни доктор Боткин и Демидова. Юровский выстрелил в Марию, Никулин – в Ольгу.
После чего в дело вступил пьяный Ермаков. Он выхватил винтовку у одного из стрелков и ударил штыком Анастасию. Сталь с трудом вошла в тело, на пол посыпались бриллианты из разорванного корсета.
Другой палач с винтовкой не стал ждать команды и присоединился к Ермакову, обезумевшему от крови. Они кололи тела великих княжон, цесаревича, доктора Боткина и Демидовой.
Волков, стрелявший в императора, Александру Федоровну и Алексея, видел, как рассыпались бриллианты. Он заметил, что с тела императрицы слетела брошь и закатилась за спинку перевернутого стула. Глаза Федора жадно заблестели.
– Все, хватит! – отдал команду Юровский. В комнате нечем было дышать, и он приказал открыть окно.
Когда дым немного рассеялся, комендант посмотрел на часы. Стояла глухая ночь: двадцать минут третьего.
Он лично проверил тела, убедился в том, что все жертвы были мертвы. Потом Юровский приказал стрелкам вернуться в комнату, похоронной команде – вынести трупы и положить в кузов «Фиата».
Ермаков подошел к Юровскому:
– Получили свое, сволочи.
Он до сих пор был пьян.
Видя такое состояние комиссара, Юровский заявил:
– Заканчивай погрузку и выезжай с территории. Я с отрядом охраны и стрелками поеду следом.
– Зачем? – Ермаков пьяно взглянул на коменданта.
– Затем, чтобы тебя с рассветом не расстреляли.
– Не понял! А я-то чего сделал?
– Ты опоздал на полтора часа. Вдруг еще что-то случится при захоронении? В общем, я не доверяю тебе. Не гляди на меня так. Выполняй задание.
Ермаков засуетился, начал подгонять похоронную команду.
Юровский подозвал к себе Волкова и приказал:
– Здесь оставить двух человек, чтобы не разграбили дом! Остальной отряд пойдет со мной.