Расстрелянная корона. Книга 2
Шрифт:
– Как вы сказали, Сергей Дмитриевич? «Прервет тяжелое однообразие домашней жизни»?
– А разве это не так, ваше величество?
Николай Второй прошелся по кабинету.
– Вы правы. Болезнь сына сделала Александру Федоровну замкнутой, ее воля угнетена, что не может не отражаться на атмосфере в семье, к которой я испытываю самую горячую любовь. Поэтому, пожалуй, я поеду. А вы, Сергей Дмитриевич, обеспечьте то, что обещали, я имею в виду в обоснование мотива моего визита в Берлин.
– Да,
Торжества в Германии были расписаны на четыре дня.
В день вручения подарков Николай преподнес принцессе Виктории Луизе ожерелье из аквамарина и бриллиантов.
В тот же день Вильгельм и Николай выехали в Берлин. Русский царь был поражен тем, как местные жители встречали их. Сначала ему показалось, что восторг относился к германскому императору, но при возвращении во дворец, когда кайзер вынужден был оставить Николая, народ столь же пылко приветствовал и его.
Очень важный разговор двух императоров состоялся в небольшом кабинете, где обычно проходили неофициальные встречи.
Кайзер откинулся на спинку кресла и заявил:
– Не знаю, как тебя, Ники, а меня уже утомили эти мероприятия.
Один на один они разговаривали по-родственному, обращались друг к другу на «ты» и по именам.
– Меня они тоже изрядно утомили, Вилли. Но самый главный день завтра – венчание и гала-ужин.
– Да, утешает лишь то, что на этом все закончится.
– Вилли, твоя дочь выходит замуж за представителя рода Вельфов, с которыми Гогенцоллерны, к коим принадлежишь ты, находятся, мягко говоря, не в самых лучших отношениях. И вдруг свадьба!..
Вильгельм улыбнулся:
– Любовь, Ники, способна творить чудеса. Да ты вспомни, как сам добивался руки Алисы Дармштадтской, ныне императрицы Александры Федоровны, был готов ради нее отказаться от права на престол. Вас разделяло и куда более серьезное препятствие – вероисповедание. Но ты же добился своего. Отец и мать не стали препятствовать вашему бракосочетанию.
– Когда это было?
– Да, кстати, Ники, как чувствует себя цесаревич Алексей?
Николай Второй посмотрел на германского кайзера:
– Тебе известно о его болезни?
– Иначе разве я стал бы спрашивать?
– Пока, слава богу, с болезнью удается справляться.
– Я слышал, в этом заслуга старца Григория Распутина, внезапно появившегося в Петербурге.
– Да.
– Григорий Распутин действительно обладает незаурядными лекарскими способностями?
– Без него я уже лишился бы сына. Но давай не будем продолжать эту тему.
Вильгельм пожал плечами:
– Хорошо. Поговорим о делах государственных. В последнее время российская печать публикует статьи, никак не способствующие укреплению дружбы между Германией и
– То же самое я могу сказать и о германской печати. Но пресса есть пресса. Не запрещать же неугодные издания. Это вызовет только негативные последствия. Тем более что последние события создают питательную среду для публикаций подобного рода. Международная обстановка, в общем, только ухудшилась.
Вильгельм приподнялся в кресле:
– Вот, Ники, а почему напряжение не спадает? Не оттого ли, что после боснийского кризиса русское общество весьма недружелюбно относится к Германии?
– Однако ты ранее благожелательно относился к победам балканских стран над Турцией, а сейчас высказываешься о неизбежности борьбы славян и германцев. Россия – славянская держава. Значит, ты думаешь и о войне со мной, не так ли?
– Я такого не говорил, Ники!
– Но все, к сожалению, идет именно к этому. По-моему, нам необходимо не враждовать, а объединять усилия, для того чтобы в Европе не вспыхнул пожар большой войны.
– Я это уже слышал от тебя, но Россия почему-то заключает договор с Францией и Англией, а не с Тройственным союзом.
– У каждого, Вилли, свои интересы. Да и что это за союз, одна из стран которого, Италия, не приняла во внимание мнение партнеров и развязала войну с Турцией, с которой Германия поддерживает дружеские отношения? Захватом Италией Ливии воспользовались балканские страны, причем Болгария рассчитывала на благосклонность Австрии. России пришлось играть далеко не свойственную ей роль, стремиться сохранить неприкосновенность Турции.
– Да, Россия в этом вопросе проявила инициативу. Но без участия центральноевропейских стран, присоединившихся к ней, в том числе и Германии, конфликт не удалось бы остановить.
– Согласен, заявление ведущих европейских стран о том, что они не допустят войны, было сделано. Но, по-моему, уже на следующий день между Черногорией и Турцией начались боевые действия. Так какова цена подобных заявлений? И не твои ли это слова, что нечего ждать, пока Россия будет готова. Мол, пусть дело дойдет до войны.
Вильгельм был явно недоволен тем, как пошел разговор.
– Ники, ты считаешь позволительным говорить со мной в подобном тоне?
– А разве я не прав?
– Я говорю не о правоте, а о тоне. Если хочешь продолжения разговора, будь добр, смени его. Кайзер великой Германии не нуждается в нравоучениях. Как и ты.
– Хорошо, Вилли. Возможно, я погорячился. – Николай достал коробку папирос, взглянул на кузена.
Тот кивнул:
– Кури, если хочешь.
Российский император встал, прикурил папиросу, подошел к окну, из которого открывался вид на реку Шпрее.