Расстрелянные звезды. Их погасили на пике славы

Раззаков Федор Ибатович

Тот инцидент с мачете закончился звонком Ренаты другу Дина Эбергарту Феншу (он был заместителем руководителя отдела агитации и пропаганды ЦК СЕПГ). Фенш приехал к Дину 9 июня (в тот день в ГДР проходили выборы в Народную палату) и пробыл там до утра, пытаясь успокоить друга. Ему это удалось: под утро Дин пообещал Феншу, что возьмет себя в руки и больше никогда не будет пытаться свести счеты с жизнью. Слово свое Дин держал… несколько дней.

Последние три дня его жизни прошли вроде бы спокойно. Никаких новых ссор с Ренатой не происходило, и 11 июня (за день до гибели!) супруги даже позировали на крыльце своего дома фотографу Гюнтеру Линке. У Дина на фото вполне умиротворенный вид, разве что Рената несколько напряжена. Но в общем вполне миролюбивая фотография, не предвещавшая

ничего ужасного.

Утром 12 июня Дин отправился на киностудию «ДЕФА», чтобы уточнить последние детали съемок фильма «Опасная близость» (предыдущее название – «Окровавленное сердце» – посчитали слишком натуралистичным). Однако там его поджидал новый удар, который стал последней каплей, переполнившей чашу терпения Дина.

Продюсер фильма Геррит Лист только что вернулся из СССР, однако новости у него были не самые радостные. Дело в том, что вся финансовая сторона в производстве фильма была в руках советской стороны (бюджет картины составлял 4 миллиона долларов), а она как раз вдруг заартачилась. Нет, она не отказывалась от финансирования, однако в воздухе витала какая-то недосказанность. И это за три дня до начала съемок! И вот тут до Дина (впрочем, не только до него) вдруг дошло, что при новом руководстве Союза кинематографистов СССР никакого фильма о подавлении американским правительством восстания индейцев в Вундед-Ни быть не может по определению. Горбачевская команда все сильнее выворачивала руль своей политики в сторону замирения с США (осенью намечалась очередная встреча Горбачева и Рейгана), поэтому снимать антиамериканское кино, да еще руками «брежневского холуя» Дина Рида, она явно не желала.

Ситуация чем-то напоминала ту, что случилась в конце 70-х с другим фильмом Дина – «Телль-Затар», про палестинских сопротивленцев. Только тогда Дину хватило сил не делать из этого случая трагедию, а теперь этих сил у него уже не осталось: ни физических, ни моральных. А ведь сразу после этого фильма он планировал снимать еще один, и снова антиамериканский: про индейцев, которые воевали в рядах армии США во Вьетнаме! Но после того, что случилось с фильмом о Вундед-Ни, про этот проект тоже надлежало забыть. Короче, везде тупик.

Впрочем, даже если бы советская сторона и согласилась участвовать в создании этих картин, это не снимало других проблем. Например, Дин прекрасно понимал, что его отношения с Ренатой тоже зашли в тупик и дело идет к разводу. Но Ренате предназначалась главная женская роль в «Опасной близости», и снять ее с этой роли Дин не мог: отец Ренаты занимал высокий пост на «ДЕФА». То есть и здесь возникла патовая ситуация, решения которой наш герой не видел.

Домой Дин вернулся в подавленном настроении. Попытался было излить душу жене, но та не была расположена к подобному разговору. А тут еще по телевизору шла какая-то политическая передача, которую Дин попытался прокомментировать. В итоге удостоился от Ренаты очередной язвительной реплики: «Ты всего лишь шоумен, а не политик». Для Дина подобное заявление было оскорбительным, сродни тому же «брежневскому холую». Он всю жизнь посвятил борьбе за справедливость, неоднократно рисковал жизнью ради этого, а в результате удостоился презрительного звания «шоумена». И от кого – от одного из самых близких людей! Опять вспыхнул скандал, который переполнил чашу терпения Дина. Наскоро собрав кое-какие вещи, он покинул дом. Как оказалось, навсегда.

Дин собирался отправиться в Потсдам к Геррету Листу, чтобы у него скоротать эту ночь, а может быть, и следующие. Однако до продюсера он не доехал. Проехав всего лишь 3 километра на своей «Ладе», он свернул с дороги к озеру Цейтенерзее и, проехав несколько метров в темноте, остановился, ударившись бампером о дерево. Поскольку скорость была небольшая, Дин не пострадал, а «Лада» получила только легкую вмятину. Однако состояние Дина было ужасное, мысли путались.

Какое-то время Дин неподвижно сидел в салоне автомобиля и молча смотрел в одну точку. Потом взгляд его натолкнулся на кожаную папку, в которой лежали листы со сценарием «Опасная близость». В голове тут же выстроилась вся недавняя цепь событий в обратной последовательности:

тупиковая ситуация с фильмом о Вундед-Ни, оскорбление на чернобыльском концерте, возмущенные письма из Америки, где его называли предателем. «А ведь я никому не нужен, – как молния пронзила сознание Дина внезапная мысль. – От меня отвернулись мои соотечественники, предали Москва и собственная жена. Куда мне теперь ехать? И главное – зачем?»

Подумав об этом, Дин в следующую секунду открыл спортивную сумку, лежавшую на переднем сиденье рядом с ним, и достал из нее пузырек с пилюлями снотворного лекарства родедорм. С недавних пор это успокоительное средство стало его вечным спутником и он обязательно брал его с собой во все свои поездки. Повертев пузырек в руках, Дин поставил его на переднюю панель, после чего достал из этой же сумки шариковую ручку и открыл кожаную папку со сценарием. Литературная основа будущего фильма уместилась на ста с лишним страницах, однако Дину в этот раз понадобилось чуть больше полутора десятков листов. Перевернув на чистую сторону первый из них, он написал: «Моему другу Эбергарту Феншу!» После чего принялся писать свое прощальное письмо.

Сейчас уже невозможно установить, сколь долго он писал свое завещание. Судя по всему, больше часа, поскольку это письмо заняло 15 страниц. Но можно себе представить, какие чувства испытывал Дин в свои последние минуты жизни на этой земле. Обычно самоубийцы стараются побыстрее привести приговор в исполнение, поэтому если и оставляют предсмертные письма, то короткие. А тут – целых 15 страниц! В своем письме Дин подробно объяснял мотивы своего самоубийства, просил прощения у родных и друзей. Приведу лишь несколько отрывков из него, которые многое объясняют:

«Я понимаю, что причиняю тебе (Эбергарту Феншу. – Ф. Р.) горе. Ты был образцом для меня – таким же, как многие честные социалисты от Чили до Ливана. Моя смерть не должна связываться с политикой. Не позволяйте этого делать нашим врагам, фашистам и реакционерам…

Люди доброй воли будут строить лучший мир – социалистический мир… Я не соглашаюсь со всем, но социализм еще слишком молод. Однако именно он несет в себе единственное решение основных проблем для большинства мира… Я многое имел и пытался посвящать все свои силы и талант всем людям, нуждающимся в моей помощи…

Я хотел жить в мире с Ренатой, но когда сегодня вечером я вернулся домой со студии «ДЕФА» и сидел перед телевизором, Рената крикнула мне, что я являюсь всего лишь плохим американским шоуменом, который не имеет никакого мужества даже покончить с собой. Она мучает и пытает меня с давних пор и ревнива ко всем, кого я люблю и кто любит меня. Но особенно к моей бывшей жене Вибке и дочери Наташе. А я отказываюсь ненавидеть ту, которая когда-то была моей женой…

Я люблю Ренату. Но не могу найти выхода из этой проблемы. Она террориризирует меня уже 5 лет. Я хотел жить с ней до конца наших дней, но она убивает меня. Изо дня в день… Мне кажется, что моя жена всегда старалась покорять сердца известных мужчин, чтобы тешить свое самолюбие…

Моя смерть станет хорошим выходом для «ДЕФА» в истории с фильмом про Вундед-Ни. Я не могу брать народные деньги для фильма, который никогда не будет снят. К тому же я не смогу работать в одном фильме с женщиной, которая каждый день будет мучить меня, а найти другую актрису уже нет времени…

Передайте привет моей маме. Скажите ей, что я всегда очень сильно любил ее и старался быть образцом для нее. Передайте также приветы моим дочерям и сыну. Я обнимаю тебя. Твой Дин Рид».

Поставив точку в письме, Дин сложил листы обратно в кожаную папку, после чего открыл пузырек с родедормом и высыпал на ладонь целую горсть пилюль. Помедлив секунду, он отправил их в рот одну за другой. Затем в течение нескольких минут сидел неподвижно, закрыв глаза. Наконец он вновь вернулся к реальности и, выбравшись из автомобиля, нетвердой походкой отправился к берегу озера. Стояла тихая июньская ночь, и было довольно прохладно. Но Дин не чувствовал холода, будучи в джинсовой куртке, да еще в состоянии, когда вообще не обращаешь внимания на внешние факторы.