Расстрелять перед строем…
Шрифт:
В майские дни 1943 года все штабы стрелковых, мотострелковых и горнострелковых бригад были переброшены под Воронеж в состав Степного резервного фронта для формирования здесь стрелковых дивизий. Капитан Петров по преемственности теперь назначается начальником оперативного отделения штаба 38-й сд (третьего формирования под этим номером с начала войны).
Части, укрытые в лесных массивах, получали личный состав, вооружение и боевую технику. На оперативное отделение штаба дивизии лета плавная обязанность по организации учебы поступающего пополнения. Шло боевое сколачивание подразделений, все учения сопровождались стрельбой из стрелкового оружия, огнем артиллерии и минометов».
Вот, например, как характеризуют
«В борьбе с немецкими оккупантами проявляет мужество, отвагу и геройство.
С 3 по 9.8.1942 г. будучи нач. Штаба 3-го Батальона в районе Армавир, а затем с. Лабинская лично сам неоднократно руководил наступлением отдельных подразделений.
3.8.42 г. под Армавиром батальоном было уничтожено 7 танков противника, до 2-х взводов автоматчиков. В районе Лабинская уничтожено: 1,5 батальона пехоты, 6 бронетранспортеров, 5 средних танков, 3 миномета и сбит 1 самолет.
3.8.42 г. батальон по приказу отошел из Красная Поляна (Армавир) на следующий рубеж обороны, при отходе был убит комиссар батальона и остался в селении. Капитан Петров сам лично с 5-ю бойцами через 6 часов после боя, ночью возвратился в село, занятое противником, и вынес убитого комиссара.
22.8.42 г. Бригада находилась в с. Баговской с целью выяснения действий противника и уточнения его сил. Тов. Петрову было задание связаться с партизанскими отрядами Тульского, Мостовского, Кошехабльского районов. Тов. Петров с 3-мя красноармейцами проехал более 200 км в тылу противника, связался со всеми отрядами и доставил ценные сведения о противнике.
Капитан Петров достоин Правительственной награды — Ордена Красной Звезды.
Второй наградной лист, уже на майора Петрова, подписал начальник штаба 38-й стрелковой дивизии майор Хамов:
«Майор Петров, за время боевых действий 38 стрелковой дивизии, работая начальником оперативного отделения штаба дивизии, многократно, мужественно и умело выполнял ответственные поручения командования дивизии, в боях под городом Сумы, Гадяч, контролируя выполнение приказа командования, непосредственно в передовых подразделениях способствовал успешному развитию боевых действий.
При форсировании реки Днепр оперативно и умело организовал управление частями дивизии в боях на правом берегу реки Днепр в районе высоты 205, 2, под огнем противника, обеспечил выполнение боевого приказа командования 343 стрелковым полком.
За мужество, проявленное в боях под городом Сумы и городом Гадяч, при форсировании реки Днепр, за умелое оперативное управление частями дивизии достоин награждения орденом “Отечественной войны 2 степени”» (ЦАМО. Ф. 33. Оп. 686044. Д. 1103. Л. 245).
8
В 38-й стрелковой дивизии командиром 70-й отдельной разведроты служил лейтенант Зайцев. Человек, в соединении известный, но не столько по своей должности, сколько по своим боевым заслугам.
Родился он в д. Сутупов Данковского района Рязанской области в 1924 году. В 1941 году окончил педагогическое училище в г. Лебедянь и в октябре ушел на фронт. Вот только уже 28
«Середина ноября 1941 года. Собрали нас, человек 18, и сказали, что надо выполнить правительственное задание. Отправили копать окопы для артиллерии. Грунт уже начал подмерзать. Стали мы лопатами, даже ломов не было, рыть те траншеи и котлованы. Дырку пробиваешь, а потом корку разламываешь… Тяжело, но работаем, стараемся. Прилетела немецкая “рама” — самолет-разведчик. Сделал пару кругов и улетел. Мы опять за работу. Вскоре появились самолеты, начали кружить и, завалившись набок, сбрасывать бомбы. Вот одна из них меня и накрыла.
Так и закончилось мое участие в обороне Москвы.
Выкопали меня, вытащили… Сколько тогда наших погибло — я и не знаю. Оказался в госпитале. Очнулся, вижу: военные ходят, губами шевелят. В голове у меня чириканье, как птички на кусте поют. Потом тиканье часов. Я начал писать врачам, что со мной происходит. Женщина-врач, лечившая меня, написала в ответ на листочке, что я молодой и должен победить болезнь. До конца февраля я пробыл в госпитале.
А мне без трех месяцев 18 лет. Из документов имелся только комсомольский билет. Увидел одного военного с медалью, при ремнях, подошел к нему. Он мне объяснил, как рапорт писать. Начальник госпиталя прочел и приказал подойти завтра. Так я с бумагами оказался в военкомате. А это уже начало 42-го года. На полтора месяца дали отпуск, чтобы подлечился.
И вот нас восьмерых собрали в военкомате. Я всех по фамилиям помню… Все ребята толковые были, а меня старшим назначили. Я их в училище доставил, документы сдал, сам в госпиталь пошел. Там соврал, что чувствую себя хорошо, что в голове уже не чирикает и не тикает. Так я оказался в Саранском пулеметном училище.
Быстро овладел “станкачом”. Приказали готовить стрельбы с закрытых позиций, это когда мишени за бугром. Я все должен был точно рассчитать. Установили ростовые мишени, прибыли офицеры… Зарядили ленту из тридцати патронов. Я нажал и отпустил, ведь пулемет при стрельбе сам плавно идет. Расстояние — 400 метров. Пошли проверять. Из десяти мишеней три были поражены. Это результат. Училище я окончил не младшим лейтенантом, как остальные из нашей группы, а лейтенантом».
По распределению лейтенант Зайцев попал на Воронежский фронт командиром пулеметного взвода (31 мая 1943 г.). А это уже была Курская дуга. Именно там юного лейтенанта и послали в разведку.
«Времени на подготовку было несколько часов. Даже познакомиться толком с разведчиками не успел. В 23.00 мы шестеро — все фамилии навсегда запомнил — пошли в разведку. Вышли с кукурузного поля на скошенное пшеничное и поползли. В ночном небе вспыхивали и зависали осветительные ракеты. Нейтральную полосу длиной метров 400 преодолевали около двух часов. До бруствера первой траншеи доползли незамеченными. Внезапно над траншеей возник силуэт… «Шо цэ? Чугун на колу чи фриц в каске?» — шепотом спросил у меня разведчик Жиленко. Немец, а это был наблюдатель, что-то заподозрил. Я приказал стрелять, а сам спрыгнул в траншею. Тут же на меня навалился другой немец. Здоровенный, как медведь. Я успел вывернуться, но он рассек мне ножом бровь и ранил в правую руку. Я оказался чуть проворнее, успел выстрелить в него из пистолета. Пока изымали документы, появились еще немцы. Завязался рукопашный бой в траншее. Крикнул своим, чтобы отходили, а сам, дав очередь, выскочил из траншеи, да не на нашу сторону. Где там разберешься? Начал выбираться, наблюдая за позициями немцев. Они стреляли, и по трассирующим пулям можно было определить, где находятся огневые точки. До своего попка добрался только на рассвете. Меня встретили как воскресшего, думали, что я погиб, как и Марков с Бугаевым…