Рассуждения "О жизни, тщании, старании и немного о бабах" Главного Старшины Барад-Дурского Гвардейского Панцерного полка Михура Моргуда

Валерин Михаил

 Ты чо, тюфяк, текст попутал? — Спрашиваю. — Ты на кого, выхухоль беременная, хвост поднял. Расходитесь, пока я добрый. А то потом поздно будет.

 Они говорят — капец вам. Вас трое, а нас — вон сколько!

 Да, отвечаю, и где ж мы вас «столько» хоронить–то будем.

 Хмырина нуменорский на меня молотком ка–а–ак замахнется, а я ему по репе ка–а–ак вмажу. Его аж снесло — он по пути еще четверых завалил.

 Денатураты, мать их…

 Вобщем, ломанулись они на нас. Мы похватали

кто что — и на них кинулись. Я молоток подобрал, а дружок мой — Скулгур, тот и вовсе — светофором отмахивался.

 Короче погнали наши городских. Гнали мы их до самого ихнего квартала, многих по дороге побили — кого до беспамятства, а може кого и насмерть.

 Увлеклись мы слегонца…

 Ну а там, в квартале, к ним подмога подошла. Зажали нас у ресторанчика уличного. Ну я в пылу драки, баллон газовый с жаровни подхватил — вентиль об мостовую сбил да и в толпу пульнул.

 Жахнуло так, что в полквартала окна повылетали. Нуменорцы в россыпную, да поздно уже — от баллона того пожар занялся. Так вся ихняя слободка и сгорела.

 Навели порядок!

 Там опосля нас — тишина, покой и большой пустырь остался. Пепел только подмели.

 А все почему?

 Потому что — во всем порядок быть должон! И ежели ты головожопый, то и сиди у себя, в своей Головожопии и с заморочками своими к честному народу не лезь. Помять могут.

 А с нами что?

 Скандал был… Газеты писали — «Наемники из Орков» учинили геноцид мирных нуменорцев…» политицкий заказ, мол, от хоббитанского Головы.

 Геноцид — ты подумай!

 У полуросликов отставка ихнего начальства случилась. Кризис, мать его!

 Ну а нас перевели от греха, на родину, для дальнейшего прохождения службы.

 Вот так–то.

 Ты, салага, мести не забывай!!!

 Потому как порядок — он как?

 Ежели в голове есть — то завсегда и в округе будет!!!

2

 Мелькор Всемогущий, за что караешь?

 Понаберут в армию долбаков из дальних степей, котрые нихрена не умеют. Токмо коровам под хвосты заглядывать, и то ежели подмогнет кто…

 Соображения никакого! Прям как у энтой, как бишь её курву? Амёблы Живоглотистой, коия в Велики Тухлых болотах обитает. Мозгов никаких нет — один желудок.

 Такой вот занимательный организьм, навроде вас, салаги!

 Амёбла–то хоть в Панцерваль служить не лезет, за шо ей огромная спасиба!

 Вот мучаюсь тута с вами, ква–ли–фе–каль–цию теряю. А вы, обормоты, даже будку караульную покрасить нормально не можете!

 Ну, кто так красит? ТшательнЕй надоть! Со всем старанием, но без вредительства! Да не дави ты так — не то кисточку поломаешь или стенку протрешь!

 Тут ведь понимать надоть! Чай не плесень

пещерная, а вовсе даже — казенное имусчество! Вот испортишь струмент, я тебя её чинить заставлю. Как хошь, так и вертись — хучь все волосья себе повыдергивай, а имусчество в каптерку возверни!

 А вот мне без разницы, где ты эти самые волосья возьмешь! Раз голова бритая, занчит из задницы надергаешь!!!

 Старание — оно основа, как там ее? Циви–ли–взад–ции! Во!

 Служил я, помнится, в Гобляндии. Аккурат в анжинерно–саперной бригаде — в роте мехобеспечения. Аэродром мы там строили.

 Место приграничное — беспокойное. По обе стороны гоблюки живут, токмо племена разные. Те, что у нас — Йощетингами кличут. А те что за кордоном селились — все сплошь ГрызУнами назывались… Ну и война у них меж собой постоянная. Не то чтобы кажный день, но раз в неделю — завсегда. Поубивать там, пограбить — этож у гоблинов главное развлекалово. Они ж ни для чего другого не приспособлены — воевать, воровать, брюкву растить, чачу из энтой самой брюквы гнать да песни хором петь неприятственные.

 Так о чем это я?

 А! Ну, да…

 Служба там — трудная. Скука — смертная. Ни подраться, ни нажраться, ни с бабой побаловаться…

 Драться меж собой — устав не велит. А с гоблюками — нету спортивного интересу. Тошщия все, мелкие, вечно на корточках сидят, тоскуют… Даже если вполсилы бить, то семерых одним ударом положишь — к гадалке не ходи!

 Пива у них вообще нету, одна токмо чача из брюквы. На нее и смотреть–то противно, не то шоб — пить! А уж запах…

 Бабы — одно название. Кривоногие, носатые да ушастые и галдят как куры — без толку да без умолку…

 В общем — условия там, для нас — орков, шибко тяжелые и без старания там никак нельзя!!!

 Без старания, салага, ты и на бабу не влезешь! А ежели и влезешь, то не обиходишь! А не обиходишь — дык, и не обрюхатишь!

 Вот помню, была у меня полуорочка! Баба — огонь, хучь и тощевата слегка, зато гута–вперчивая! Бывало так ее вперчиваешь, со всем, стало быть, тщанием да старанием, ажно пот в шесть ручьев. А она изгибается вся, аки змея…

 Дык, о чем это я?

 О бабах? О каких, нахрен, бабах?

 Я тебе, барану средиземскому, о старании толкую!

 Слухай сюды!!!

 Вызывает меня как–то наш командир бригады полуполковник Гольфимбуль. Матерый был мужик — полведра самогона из гидравлической жидкости без закуси употреблял. А там ведь выхлоп такой — насекомые на лету сгорають!

 Все дело в… Как бишь ея курву? В конЦумации? Или в конСентрации? Ну, не важно…

 Э! Э! Э–э–э! Ты чо творишь, олух илуватаровый? Ты как полосы рисуешь? Это ж — караульная будка, а не арестантская роба!!!